Жена перестала замечать мужа с того момента, как Раюшка появилась в их семье. Если и удостаивала коротким строгим взглядом, то лишь для того, чтобы озадачить очередным поручением или отругать за что-то, что муж сделал не так. А «не так» он, по ее мнению, делал все. И Лев избегал попадаться ей на глаза: допоздна задерживался на работе в будни, а в выходные боялся высунуть нос из домашнего кабинета, чувствуя себя жителем оккупированной территории.

Сегодня отсидеться в кабинете было невозможно, ведь был особенный день: исполнился год со дня рождения Раюшки, и они решили выбраться в парк. Лев надеялся, что Вера оживет, увидев окружающий мир. Но она его не видела. Она смотрела только на дочь.

Надя захотела купить сахарную вату, и Лев взял у нее коляску. Девушка отошла к ларьку, где продавщица наматывала на длинные палочки белые воздушные коконы, и вскоре вернулась с огромным пошатывающимся облаком, улыбаясь во весь рот, отчего ее юное лицо стало совсем детским. Раньше Вера тоже так улыбалась – наивно, открыто и заразительно. Тогда сестры были очень похожи. Теперь же Лев смотрел, сравнивая их лица, и удивлялся, какими разными они стали. Кто бы мог подумать, что эмоции могут так влиять на внешний вид человека.

– Хочу на колесо обозрения! – Надя вдруг запрокинула голову, глядя на ползущие по кругу кабинки. На макушке сладкого облака, которое она держала перед своим лицом, уже была выедена приличная «яма».

– Идите, покатайтесь со Львом! – ответила Вера, поправляя накидку на коляске.

– Давайте лучше вы вдвоем, а я с Раюшкой побуду, – ответил Лев. Не любил он эти «чертовы колеса».

Вера отрицательно качнула головой. Брови сошлись у переносицы, отчего между ними проступили две глубокие вертикальные складки.

– Нет, я не могу. Рая скоро проснется.

– Ничего страшного, я же с ней. Иди, хоть на город сверху посмотришь! – Лев повернул коляску и покатил ее к ближайшей скамейке, упорно не желая забираться в карусель. За спиной послышался голос Нади, уговаривающий сестру:

– Ничего с Раюшкой не случится за пятнадцать минут! Поехали со мной. Сверху такой вид! Тебе понравится! Ты ведь целый год в четырех стенах просидела и дальше своего двора никуда не выходила.

– Да, просидела, – повторила Вера таким тоном, будто только сейчас это поняла. И, догнав Льва, начала отдавать указания: – Я, пожалуй, прокачусь с Надей. Только надо место найти потише, и коляску не тряси, если заворочается. Пусть просыпается, не убаюкивай. Она давно уже спит. Если заплачет, то бутылочка в термосе в боковом кармане справа. Салфетки влажные – слева. Лежа не корми, голову подними, а то подавиться может. Или лучше на руки возьми. И проверь, не жарко ли ей. Тогда верхний комбинезон сними. Или… может, лучше ты с Надей на колесе прокатишься? А?

Все это время Вера смотрела не на Льва – на коляску, будто боялась даже на миг выпустить ее из виду.

– Идите уже. – Лев поискал взглядом свободные скамейки в стороне от скопления людей и выбрал место сбоку от центральной аллеи, под большим раскидистым тополем. – Я буду ждать вон там. Видишь?

Надя вручила Льву недоеденный кокон сладкой ваты и потянула Веру к кассам. Та нехотя подчинилась, но, уходя, тревожно оглядывалась назад. Вскоре сестры исчезли в толпе.

Лев направился к тополю, с трудом передвигая коляску одной рукой – в другой была палка с осевшей ватой.

Устроившись на скамейке, он достал смартфон, собираясь посмотреть последние новости. Когда через какое-то время над ним нависла чья-то тень, он вначале решил, что вернулись Надя и Вера, но оказалось, что напротив него остановилась незнакомая девушка.

– Извините, – неуверенно обратилась она к нему. – Можно мне с вашего телефона позвонить? Мой сел, а я подруг найти не могу. Они где-то здесь, недалеко, но без телефона в такой толпе мне их просто не отыскать.

– Да, пожалуйста. – Лев открыл меню вызовов и протянул ей свой гаджет. Та аккуратно взяла его тонкими пальцами с глазированными, как конфетки, ногтями и отошла в сторону на пару шагов.

– Юль? Юля, это я, с чужого номера звоню. Ничего не случилось. Телефон сел. Вы где? А-а… понятно. Не уходите, сейчас приду.

В коляске заворочалась Раюшка – наверное, звонкий голос девушки ускорил пробуждение. Лев встал, шагнул к ребенку, но не успел заглянуть. Незнакомка вернулась, протягивая телефон. Порыв ветра подхватил ее длинные волосы и швырнул вперед, на Льва. Тот машинально отмахнулся от трепещущей копны, и сахарный кокон, который он все еще держал в руке, оказался в самой их гуще. Девушка попыталась вернуть волосы на место, и кокон потянулся следом. Часть его оторвалась и исчезла в ее шевелюре. Почувствовав нечто липкое на своей голове, девушка взвизгнула и выронила смартфон Льва, который так и не успела передать. Тот, к счастью, был противоударный. Лев поднял его и убрал в карман. Рая заскрипела в недрах коляски. Девушка запричитала о том, как пойдет в таком виде на встречу. Лев выбросил палку с остатками ваты и взялся распутывать волосы незнакомки, пытаясь отлепить от них белые комки, но получалось только хуже: комки таяли под пальцами и склеивали волосы.

– Извините, – пробормотал Лев. – Я не хотел.

Девушка почему-то засмеялась – наверное, хотела показать, что не сердится, хотя наверняка была не в восторге от происходящего. А может, нервничала.

– Что вы делаете?! – Голос жены прогремел над ухом Льва, как пушечный выстрел. Девушка испуганно пискнула, перестав смеяться, а из коляски раздался сердитый крик дочери.

Лев отпустил чужие волосы, и незнакомка быстрым шагом понеслась прочь, подворачивая ноги на высоких каблуках, спеша убраться поскорее от назревающей семейной ссоры.

– Вата прилипла, – пояснил Лев, понимая, что звучит это нелепо.

И Вера тут же влепила ему пощечину.

– Ты! – закричала она, глядя ему в глаза (впервые за последний год она смотрела ему в глаза). – Я первый раз доверила тебе ребенка! И что?! Что я вижу?! Дочь орет, а ты уже приголубил какую-то девицу!

– Ну, все! Надоело! – от гнева Лев больше ничего сказать не мог, да и не хотел. Зачем оправдываться и унижаться? Пусть думает, что хочет. Он повернулся и пошел прочь, задыхаясь, как после спринтерской пробежки. Щека горела огнем. Боковым зрением заметил виновницу скандала – она стояла в толпе подруг и, увидев его, шепнула им что-то. Те метнули в него быстрые взгляды и прыснули от смеха. В этот момент Лев ненавидел всех женщин на свете.

А потом резко потемнело. Вначале показалось, что набежала туча, но в следующее мгновение окружающее пространство поплыло волнами и сузилось, превратившись в серые стены. Лев обнаружил, что стоит посреди кухни в своей квартире, а зареванная Вера сидит на полу, прислонившись спиной к дверце кухонного шкафа. И в руках у нее нож.

Кровь размазана по светлой керамической плитке. Бурые прерывистые полосы и отпечаток ладони рядом с ее рукой, упирающейся в пол. По запястью струятся кривые красные ручейки. Вера улыбается со стиснутыми зубами. Лев догадывается, что ей больно, и тут же понимает, что ему ее не жаль. Слезы, стекающие по ее щекам и падающие в приоткрытый рот, не вызывают сочувствия. Лев тихо спрашивает: