— Слышишь, как шумит море? — обернулась к нему Лиза.

Она стояла у окна в голубом платье-рубашке до колен, с распущенными волосами, совершенно босая и улыбалась.

— Да, шумит… — потерев глаза, чтобы прогнать сон, согласился он и сел на их общей постели. Внимательно посмотрел на Лизу. Какая же она пронзительно нежная и красивая на фоне бескрайнего моря вдалеке! И внутри у нее ребенок. Его ребенок.

— Почему ты так на меня смотришь? — приподняла тонкую бровь она.

—Любуюсь тобой, — усмехнулся он.

Она села на край постели рядом с ним.

— Твоя  мама скоро приедет? Я волновалась, что мы проспим, вот и встала так рано.

— Приедет, куда же она денется. Привезет полную машину всякой домашней ерунды, начиная от полотенец и простыней, и заканчивая готовым обедом и списком того, что тебе обязательно надо есть, пока ждешь ребенка. Ладно, я в душ, а ты сделай чай. Перекусим тем, что есть, а потом съездим за продуктами. Если мама не нагрянет раньше с домашним супом.

— Хорошо.

Лиза озорно взглянула на него, и он понял, что ей здесь нравится. На миг положил ладони ей на плечи и поцеловал в макушку, после чего натянул на себя халат и скрылся за дверью.

Так началась их совместная жизнь на новом месте.

Мы с Воровским расписались через месяц после побега, в совершенно непримечательный пасмурный день. Месяц выдался сложным, но в одном нам повезло – в Адлере у Иракли везде были свои люди.

Наш дом охранялся круглосуточно, и даже если бы Олег захотел прийти в гости, его приход не остался бы незамеченным. Это стоило больших денег, но Воровский не экономил на нашей безопасности.

На церемонии присутствовали мои и его родители, и бесконечная вереница родственников Иракли. Никаких фотографий в социальных сетях, никакой огласки. Только усиленная охрана на входе.

Веселье в уютном грузинском ресторанчике под песни музыкантов после официальной церемонии продолжалось до самой ночи. Здесь все организовали на манер Иракли – веселье било через край. Увы, не для меня – токсикоз расцвел пышным цветом. Я то и дело бегала в дамскую комнату, и совсем не припудрить носик. Меня тошнило и выворачивало наизнанку от одного вида вкусных блюд грузинской кухни. Моему теперь уже официальному мужу приходилось отдуваться за нас двоих – пробовать еду и участвовать в веселых конкурсах, которые решил устроить приглашенный Ираклием тамада.

Воровский морщился, но стойко терпел. За месяц на новом месте мы с ним успели привыкнуть к шумным грузинским родственникам Иракли, но так и не научились контролировать мой токсикоз.

— Лиза, передай нашему ребенку, что если он не прекратит так плохо вести себя на свадьбе родителей, мы отправим его жить к бабушке! — к концу вечера тарабанил по двери дамской комнаты мой муж.

Я выдохнула, с надеждой взглянула на свое измученное отражение в зеркале и распахнула дверь.

— Пойдем, потанцуем, — жалобно попросил Воровский. — Тамада наконец угомонился, и гости разбрелись по углам. Мы можем спокойно станцевать свой медленный танец.

Я улыбнулась и крепко сжала его руку. Мне хотелось потанцевать со своим мужем.

Он заглянул в мои глаза и с гордостью повел меня на танцпол.

Музыканты, заметив нашу пару, тут же сменили репертуар. Из динамиков полилась мягкая музыка. Воровский бережно привлек меня к себе, и мы задвигались в такт песне. Я даже не запомнила песню, но мне было хорошо.  Тошнота отступила, и хорошо было от того, что мы с Мишей можем просто потанцевать на собственной свадьбе. В сердце горела нежность – я радовалась нашему союзу. Я стала женой того мужчины, о котором мечтала.  Я носила под сердцем его ребенка, и мы с трепетом ожидали, когда же пройдут девять месяцев, чтобы увидеть его маленькое личико.

— Знаешь, чего я хочу больше всего? — прижимая меня к себе, подал голос Воровский.

— Чего? — обвивая его шею руками, спросила я.

— Оказаться в спальне. Укрыться с головой, прижать тебя к себе и крепко заснуть.

— Еще часа два, как минимум, — обреченно покачала головой я.

Потом мы продавали трехъярусный торт гостям. Вручая торт, слушали наставления моих и Мишиных родственников, не забывая забрать конверты, которые дарили родственники.

Домой нас привезли к полуночи. Мои родители отправились ночевать к маме Миши, так что у нас была возможность провести первую брачную ночь вместе.

Крепко держась за руки, мы поднялись наверх, в свою спальню с камином. Этой ночью спальня была украшена букетами цветов и фонариками – постаралась Ольга. Шелковое покрывало было усыпано лепестками красных роз. На комоде стояла бутылка безалкогольного шампанского и сладости.

— Как красиво, — счастливо выдохнула я.

— Волшебно, — согласился со мной муж и принялся помогать мне расстегивать платье.

Его пальцы скользили по моей обнаженной спине, и по коже летели волшебные мурашки.

Обернувшись к Воровскому, я обвила его шею руками. Платье соскользнуло вниз, обнажив мои плечи и налившуюся грудь.

— Хочешь меня соблазнить? — приподнял бровь он.

— Очень хочу…

— С твоим теперешним размером груди нет ничего проще… может, нам вместе принять душ?

— Даа… было бы волшебно, — расслабляясь от горячих прикосновений к своей коже, прошептала я.

Дернув платье вниз, он подхватил меня на руки. Донес до ванной комнаты и осторожно поставил на прохладный кафель.

— Забирайся первой. Я к тебе скоро присоединюсь.

Подарив ему полный вожделения взгляд, я скинула остатки одежды. Включила воду в душе и забралась под теплые струи. Намылилась любимым гелем с ароматом ванили. Взяла любимый шампунь и смыла с волос укладку. Я торопилась, чтобы смыть шампунь до того, как придет мой муж.

По груди растекается тепло. У меня есть муж. Муж, который меня любит и не даст в обиду. Муж, от которого не надо прятаться и которого не надо бояться. Теперь Олег не имеет никакого отношения к моей семейной жизни.

Скоро я ощущаю, как сильные руки притягивают меня к себе спиной. Закрываю глаза и позволяю себе полностью окунуться в безмятежность, которую дарят прикосновения.

Губы Воровского скользят по влажной шее и плечам. Руки смыкаются внизу живота и бережно поглаживают нежную кожу.

Он так близко под струями воды, что спиной я ощущаю жар его тела. Пытаюсь намылить его мочалкой, но его рука скользит все ниже, дразнит, не давая сосредоточиться на процессе. Меня бросает в дрожь от его сладких прикосновений. Позабыв про мочалку, я подаюсь ему навстречу. Чувствуя мое настроение, он запускает пальцы в мои волосы и прижимает к себе сильнее. Возбуждаясь, я становлюсь податливой в его объятиях. Я, будто мягкий и теплый воск. Его губы скользят по моей шее, плечам, руки гладят округлые бедра. Он резко разворачивает меня к себе лицом, настойчиво касается губами рта. Пальцы сжимают мягкую грудь, покручивают, но осторожно – чувствительность моего тела на данном этапе беременности зашкаливает.