У неё, даже в отсутствии матери, он — гость, которого дом не ждал и не принял.

В поезде не мог заснуть, Кати не было рядом. Сколько времени не видел её голеньким лягушонком! И не трогал, и не целовал. Как будто ушло из жизни что-то очень важное. Достал телефон. Смотрел и смотрел на её фотографию. И она — на него. Такое тепло было в её взгляде…

Поехал прямо в пансионат, взял номер, попросил позвонить, когда Луиза примет его, и провалился в сон.

Встретила с распростёртыми объятиями:

— Олежек, рада тебя видеть! Загорел, но вид усталый. Не отдохнул от перелёта, сразу ко мне. Молодец. А где Катя? Я хочу на неё посмотреть.

— Не привёз я Катю, Лу.

— Что-то случилось? Что с ней? Знала я, что от этих питерских девиц одни неприятности!

— Успокойся, ничего с ней не случилось. Я один приехал. Выслушай меня, Лу. Огромная просьба. Как говорил мальчик, из-за которого мне пришлось уехать из Москвы — вопрос жизни и смерти, всерьёз. Отдай мне Катю. Она тебе совершенно не подходит, ни по внешним параметрам, ни по внутренним. Рядом с твоими девочками не стояла. А не лежала — тем более. Скелетик голубенький, лягушонок в постели…

— Однако тебя зацепила. Тебя! Теперь ты меня послушай. И речи быть не может. У меня на неё свои планы, слух прошёл, уже кое-кто очередь застолбил.

— Да знаю, кто это!

— Ты не представляешь, какая конкуренция. Агентства растут, как грибы после дождя. А у меня — одна старая гвардия.

— Сом тебя разбаловал. Просиживаешь кресло! Попроси Алексея, он приведёт тебе пару сутенёров, и сколько скажешь новеньких, столько и будет. А Катя, ты не представляешь, как она мне досталась! Я её три дня за ручку водил. И пропадал, мне хотелось уложить её на каждую встречную скамейку, на газон, просто на асфальт.

— Ну, и уложил?

— Изнасиловал два раза.

— Поверить не могу! Я говорила, подожди, мы её тебе подготовим. У женщин гибкая психика, две недели школы, даже неделя — она бы разделась для тебя ещё в самолёте.

— Ты ошибаешься, Лу. Знаешь, я читал, в древности индусы ловили диких слонов и приручали. Но слоны приручались не все! Неподдающихся выпускали в джунгли.

— Это ты сейчас придумал?

— Нет, Лу, правда.

— После второго раза она сдалась?

— Не сразу. Я её купал, носил на руках, кормил с ладони, как лошадку или белочку. Она меня любит.

— Кто бы сомневался! Но когда ты увидел, что тебя любит Надя, ты мне её вернул. Подержи Катю месяц, два, у меня и квартира для неё есть в Питере, Сом оставил. Я сдавала её, но это сложно.

— О квартире мы ещё поговорим, сначала мне нужна Катя.

— Я же говорю — тебе, как всегда, захочется новенькую.

— Нет, Лу. С Надей были человеческие отношения. Мне с ней было хорошо и комфортно. И только, понимаешь? А Катю я люблю. Она — моя женщина. Не смейся, хотя мне всё равно. Это единственная женщина, которую я насиловал, и единственная, кого целовал. Я даже в школе не успел поцеловаться! А потом у меня были только твои девочки. Какие поцелуи, секс, и ничего личного. А с Катей… Лу, будь человеком! Мы же не чужие! Тебя Сом просил обо мне.

— Сома не трогай. И держи её, я же не требую немедленно! Ну, представь, пройдёт время, и она тебе надоест. Одно и то же блюдо нельзя есть постоянно, мужчины — полигамные существа. А уж о тебе не говорю, ни одну девочку не снимал дважды. Представь, она тебя любит до потери сознания. И я её могу понять, с твоей харизмой, да ещё на руках и с ладони. А тебе её любовь уже до тошноты. Что ты будешь делать? Она караулит тебя у дома, у офиса. Целует твою машину. Эти питерские начитанные девицы…

— Лу, остановись. Ты отдашь мне её? За деньги, разумеется. Я выкуплю и залог, и ещё, сколько скажешь.

— Нет, Олег. Я надеюсь заработать на ней гораздо больше. Один аукцион мне её залог окупит.

Он встал. Выложил на стол пистолет.

— Ещё и аукцион! Да я всех твоих любимых мальчиков перестреляю. И себе пущу пулю в лоб. Ты думаешь, я смогу жить, если она… если её…

Лицо потемнело, выступили желваки на щеках, глаза зло прищурены. И вдруг сел и закрыл лицо руками. Пистолет лежал близко, рядом совсем!

Она его не только таким не видела, но и представить не могла. Встала, потрясённая, обошла стол, не спуская с пистолета глаз.

— Олег, ну что с тобой! Мальчик мой! Если всё так серьёзно, отдам тебе твою Катю. Не стоит она того… и убери, Бога ради, эту проклятую штуку. Они стреляют, как Чехов писал, даже ружьё на стене. Но тебе это станет в копеечку, двойной залог.

Но он слышал только — отдам.

— Доставай договор. Я прямо сейчас переведу деньги. Лу, я только из-за этого в Москве, на меня идёт нешуточная охота, сегодня же уеду.

— Уедешь, конечно, и деньги переведёшь. Из-за какой-то девицы довёл себя до такого состояния! И я из-за неё с тобой ссориться не собираюсь. Но ты меня выслушай. Этот договор мы аннулируем, но подпишем новый, с тобой. Я передам её тебе вместе с залогом. Ты собираешься её отпустить?

— Нет. Не сейчас. Когда-нибудь, если захочет. Но я этого не могу себе представить.

— Сейчас не можешь. А что будет через год, через три, пять? У вас тринадцать лет разницы! В новом договоре будет пункт, что ты можешь вернуть её в любое время и получить обратно часть денег. И чек я дам с печатью «оплачено», повесишь в рамке над кроватью, чтобы у неё никогда голова не болела.

Я сейчас вызову юриста, ты поспи пока, у тебя совершенно измученный вид. И бонус от меня — любую девочку, почувствуешь разницу после твоей неумехи.

— Разницу я почувствовал сразу, Лу. Спасибо, но бонус меня ждёт в Питере.

— Как знаешь. Говорят, была бы честь предложена. Ты обратно поездом?

— Да. Отправишь машиной вечером?

— Конечно. Мальчик мой, как она тебя зацепила! В твоём возрасте! Жалко, что ты её не привёз. Мне бы хотелось посмотреть, что ты с ней сделал.

— Когда она будет моя, когда я буду в этом уверен, я её тебе покажу.

— Отдыхай, Марина позвонит, когда всё будет готово. Не стану я тебя оставлять без денег, бизнес ты в Москве потерял. Заплатишь только залог.

— Спасибо, Лу! Я очень надеялся, что ты не забыла, как мы держались за руки тогда, возле Сома. У меня на свете только Катя и ты.

— Иди, иди, а то я сейчас заплачу.

Фотографию он ей показал, когда новый договор лежал у него в кейсе, а на старом стояли подписи его и Луизы, и печать — «аннулирован».

Она долго вглядывалась в снимок и молчала.

— Да, Олег, ты волшебник, сделал из неё удивительную красавицу. Она была бы у меня лицом фирмы.

— Она бы у тебя повесилась.