ждал насмешек и приказа уволочь дерзкого разбойника в темницу. Он каждый миг заново удивлялся мысли, что стоит один в регинском замке и угрожает сеньору.

— У меня шесть кораблей, — сказал Наэв, с удовольствием добавив пять судов под свое начало. — Клянусь змеиным хвостом Мары, от твоей земли не останется и пепла.

Сеньору докладывали о корабле или кораблях в Море. Те шли ночью, и никто толком не мог сказать, сколько их. Может, и вправду шесть. Но почему тогда лошадей требуется только сорок? Разбойник не собирался объяснять, что он затевает и для чего нужны лошади, но юного сеньора очень подавляла уверенность в голосе этого человека — будто привык получать все, что захочет. Откуда ему было знать, что чужак сейчас хочет лишь одного: живым вернуться к Ане? Пожилой рыцарь что-то зашептал своему господину, очевидно, убийственный для Наэва вопрос: почему мы должны верить разбойнику? Быть может, его флот существует только в угрозах? Наэв в жизни бы себе не поверил. Он вспомнил Теора — тот и в семнадцать готов был править хоть всеми кораблями Островов. Он произнес, пристально глядя регинцу в глаза:

— Раздумываешь, сеньор? Ты можешь отказаться и убить меня — тогда и узнаешь, сколько кораблей придет за меня мстить. Часто ли Выбранные Главари Островов являлись в твой замок? Как думаешь, мальчик, я поступил бы так, если б мне было чего бояться?

Наверное, юного сеньора взбесило обращение — мальчик. Но глаза он все-таки опустил первым.

— Я ведь могу вам приказать помолчать, правда?

Островитян, у которых дисциплина была в крови, такой вопрос смущал больше гневного окрика — ослушаться было просто не возможно. Фор и Алтрис, только что яростно спорившие, умолкли и опустили глаза:

— Как скажешь, Выбранный Главарь…

— Вы оба остаетесь возле корабля. И у меня есть для вас поручение.

Дельфине достался ласковый серый жеребчик, которого она тут же полюбила. Ане — черная молодая лошадка. Оставаться охранять корабль не желал никто — верили, что о таком набеге еще расскажут внукам. “Плясунью” укрыли в потайном вирлейском заливе. По жребию выбрали двадцать неудачников, и они огрызались больше, чем было принято в Общине. Двое самых строптивых — Фор и Алтрис — замолчали лишь от изумления, когда лично Наэв подозвал их к себе. Обычно Выбранные Главари приказывали, а не уговаривали.

Тихая Дорога. Полутьма на пороге рассвета. Вожделенный караван с выкупом уже виден издалека. Если и заметит опасность — скрыться с нагруженными телегами не успеет. Выкуп хорошо охраняют, но силы равны, а такая добыча стоит риска.

Вирлейский сеньор дал разбойникам, конечно, не боевых коней, а тех, кого сумел собрать. Если не обученные лошадки хотя бы не начнут шарахаться, почуяв кровь, — и на том спасибо. Рыцари-круды полжизни провели в седле, при прямом столкновении у разбойников Наэва не было бы шансов. Исход боя решили не копья и мечи, а внезапность, засада и стрелы — они втрое сократили регинский отряд прежде, чем островитяне решились на прямую атаку. Лишний повод для Регинии утверждать, что морские трусы боятся настоящих сражений. Впрочем, не останется выживших регинцев, чтоб рассказать о битве на Тихой Дороге.

Дельфина понимала: им вместе с захваченными телегами предстоит опасный путь к кораблю. Из-за добычи они будут двигаться медленно, а предстоит миновать земли Вилании. В каких бы отношениях не был местный сеньор с Западным Крудландом, он будет счастлив вырезать целый отряд разбойников, да еще и присвоить чужое золото. Стоит кому-то поднять тревогу… Минутных пленников швыряли на колени и одному за другим перерезали горло. Женщины в казни не участвовали — разве что, Маргара, матушка, которую воспитанники в глубине души не причисляли к женщинам. Дельфина наблюдала со стороны, не смеялась над умиравшими людьми, как Тина, но и не отворачиваясь, как Меда. Стрелы Дельфины сегодня верно били в цель, и не было у нее права отворачиваться, словно она тут не причем. Для многих тэру убийство врага — необходимость, вроде охоты. Для Наэва регинцы не люди, а враждебная стихия, жалости, как и ненависти, к ним нет. Дельфина раз и навсегда для себя решила, что это правильно. К чему мучить себя сомнениями там, где они не в силах что-то изменить? Но всякий раз вспоминала Теора, который так и не научился мыслить “правильно”.

Она видела, как Наэв подошел к Ане: в одной руке славно потрудившийся, залитый кровью меч, в другой — что-то маняще алое. Может, и вправду рубин. Крестьяне, конечно, приврали, и большая часть выкупа состояла из монет и слитков, но Наэв нашел сундук с драгоценностями. Ему до сих пор не дозволялось оставлять ничего из добычи себе. В такой год Совет и остальным велит все захваченное нести в общую сокровищницу. Но хотя бы здесь, на дороге, Наэв увенчивал свою красавицу краденым богатством. Земля под их ногами была в густо-красных прожилках, а в небе нежными розовыми бликами плескался рассвет. И Ана, усталая, но прекрасная, как богиня, не видела вокруг ничего, кроме вновь уцелевшего любимого. Дельфина против воли выдохнула: “Как красиво…”. И ей хотелось разрыдаться от мысли, что измазанный смертью мир все-таки безумно красив и любим. А чего больше было в этой мысли, радости или печали, Дельфина не знала.

Кинжал

На Побережье все чувства обострены до предела, но Дельфина отчего-то не сразу разобрала, что происходит. Захваченные телеги добрались до Берега Зубов, она радостно кивнула утесу — теперь и до Вирлеи недалеко. Подумала так — и как в насмешку, оборвался такой ясный и правильный план Наэва.

Дельфина заметила, как беспокойно прядает ушами ее жеребчик, услышавший раньше нее. Потом гул скал, цокот копыт и крик:

— Всадники!

Позади — движется лавиной конный отряд, вынырнул откуда-то из ущелья, которое они знают много лучше островитян. Неужели кто-то из перерезанных крудов воскрес и предупредил? Неужели местные жители увидели? Или мальчишка-сеньор посмел предать? Или — проклятая случайность? Окрик Наэва:

— Уходим! — и набег становится бегством.

Нет, не привезут они Островам золото…

Перегородить бы брошенными телегами дорогу, чтобы задержать погоню, — но нет времени. Пусть бы только преследователи были жадны до богатства и сразу бросились на добычу.

И снова Дельфина услышала, прежде, чем разглядела:

— Рыцари!

— Отряд!

— Ловушка!

Кто-то признал:

— Вот теперь нам конец.

С противоположной стороны, преграждая им путь, — эти уж точно не могут быть здесь случайно. В голове Дельфины мешался стук копыт, проклятья, голоса нежданных врагов, крики, в которых она не разбирала слов, но узнала виланский говор.