— Тир, Шей просто меня рисовал, — промолвила я, наблюдая, каким недобрым взглядом он сверлит своего друга. — И ты сам говорил, что в этом нет ничего преступного.

Тем не менее, слышать меня никто не желал.

— Шиан, покажи как мне картину, — слащавым голоском попросил Тир, да только в этом ласковом тоне слышалась такая угроза, что Шей только сильнее закутал свой холст тканью, которую неизвестно когда успел на него набросить.

— Ты же знаешь, что я никому не показываю незаконченные работы, — ровным тоном ответил блондин.

— Конечно. А ещё ты почти никогда не рисуешь девушек в одежде, — отозвался Тир, а на его лице расцвела злобная самодовольная улыбка. — Хотя обещал мне, что она станет исключением.

— Стоп, Тир, объясни мне, почему ты бесишься?! — выпалила я, подходя к нему. — Шей попросил, я согласилась, на этом и закончили. И если ты так печёшься о моём целомудрии, то спешу уверить, что все наиболее интимные части тела были прикрыты большим куском шёлка.

Он повернулся ко мне так резко, что я невольно отступила назад. Его взгляд был пугающим, но… почему-то теперь мне было куда легче смотреть прямо в эти тёмные глаза. Наверно, просто привыкла.

— Ладно, — наконец выговорил Тир, и всё-таки поставил поднос на низкий столик у дивана. — Забудьте. Просто плохое настроение.

— С чего это?! — поинтересовался Шей, в своей обычно шутливой манере. Кстати бледность уже покинула его лицо, да и выглядел он совершенно обычно. Всё ж, у него несомненный талант мгновенно менять маски вместе с настроением.

— Есть причины, но сейчас не время говорить о них, — ровным тоном отозвался Тир, и одним махом сорвав с подноса салфетку, пригласил нас к столу.

Как и в прошлый раз, ели мы молча. Всё-таки чувство голода совсем не располагало к беседе, и за эти минуты тишины, я успела успокоиться и даже каким-то образом поднять себе настроение.

— Кстати, Трил. Я тут порылся в библиотеке, — как бы между прочим проговорил Шей, вытаскивая из кармана свёрнутый в несколько раз лист бумаги. — И нашёл несколько имён, которые начинаются как твоё. Давай, я их тебе прочитаю. Может, что-то из них покажется тебе знакомым.

— Это почти бессмысленно, — ответила, поднимая на него усталый взгляд. — Меня так почти не называли. Это имя знала только мама Эрида, и употребляла его лишь в те исключительные моменты, когда сильно на меня злилась. А случалось это не так уж и часто.

— И всё-таки… может, вспомнишь, — с этими словами он уткнулся в свои записи и начал.

— Триларисия?

— Нет, — ответила я с улыбкой.

— Триларина? — всё тем же ровным официальным тоном продолжал он, я же лишь отрицательно крутила головой.

— Трилисия, Трилунния, Трилесия?

— Ничего знакомого.

— Тригория? Трилинтия?

— Стой! Вот это последнее кажется каким-то… своим. Повторить можешь, только грубо и укоризненно?!

— Трилинтия! — грозно проговорил Шей, внимательно наблюдая за моей реакцией.

— Точно, оно. До сих пор мурашки по коже от этого имени. Простое — Трил, мне куда более по душе, — ответила, наблюдая, как на физиономиях обоих парней расцветают довольные улыбки.

— Такое имя носила мать бывшего императора — Трилинтия Агрил Астор, — задумчиво изрёк Шей. — Именно она занималась воспитанием последних принца и принцессы. Эта женщина известна в истории своим добродушным характером и постройкой нескольких десятков школ в мелких городах и деревнях. Так что, гордись, тебя точно назвали в её честь.

— Ох, какие почести! — рассмеялась я. — У моих родителей явно было своеобразное чувство юмора. Имя то они мне дали, а вот о фамилии не позаботились. Если б не Эрида, я бы так и осталась просто Трил.

— Значит, у них были на то свои причины, — серьёзным тоном высказал Тир. — Не думаю, что они просто так тебя бросили, оставив кучу золота и такой оригинальный кулон.

— Итого, — перебил его Шей. — Есть имя, наличие большой суммы золотом, странный оберег из магического металла, который уж точно изготавливался на заказ именно для тебя, Трил, — и я только хотела возразить, но он тут же жестом попросил меня помолчать. — Поверь, украсть такую побрякушку невозможно, даже у мёртвого человека. Твои родители не были циркачами, это точно. Вот то, что они путешествовали под прикрытием цирковой труппы, это факт. Тебя не взяли, потому что, скорее всего, вынуждены были прятаться. Это всё, что пока можно сказать.

— И кто я, по-твоему?! — воскликнула, не скрывая раздражение.

— Не знаю… мы ещё перстни не нашли, хотя я уже наметил несколько нескольких коллекционеров, у которых они могут быть, — не унимался Шей. — Кто знает, может нам даже удастся отыскать твоих настоящих родственников.

— Даже если и найдёте, что это изменит?! — с нескрываемой иронией спросила я.

— Многое, — добавил Тир, который до этого предпочитал молчать. — В семьях аристократии, тем более высшей, не принято разбрасываться роднёй. Тебя примут, если будут доказательства.

— Ох, не нравится мне всё это, — пройдя по комнате, я с ногами забралась на кровать, и села, оперевшись спиной на одну из её деревянных колонн на коих ещё держался потрепанный балдахин. — Не хочу обнадёживать себя. Да и привыкла я уже так жить. Сама по себе…

— Прости, но мы всё равно докопаемся до истины. А уж потом будешь решать, менять свою жизнь или оставлять всё как есть, — философским тоном добавил Шей.

Это, конечно, замечательно, но… Что-то мне подсказывает — никто мне этого выбора не даст.

Чуть позже, когда мы с Тиром отправились провожать Шея до ворот академии, где его терпеливо поджидали ребята из личной охраны, на нашего художника снова напало просто до противного прекрасное настроение. Он постоянно шутил, и всё время пытался хоть чем-то уколоть Тира, снова вывести его из себя. Но мой куратор упрямо не вёлся на все его уловки и делал вид, что вовсе не замечает этого белобрысого шутника. Я же, наоборот, всю дорогу только и делала, что хохотала, не в силах держать себя в руках и невольно привлекая внимание проходящих мимо студентов.

— А скажи, Шей, какая судьба ожидает мою картину? — спросила, вдруг сообразив, что свои художества он забрал с собой, и до сих пор не сказал ни слова о том, что после всего вручит сие творение мне.

— Не знаю, — ответил он, пожав плечами и удобнее перехватив свою массивную ношу. От нашей с Тиром помощи он предпочёл отказаться, и теперь волок весь свой арсенал сам. — Хотя… я её подарю.

— И кому же?! — удивлённо воскликнула я. Всё ж, что бы ни говорила Тиру, но мне бы не хотелось, чтобы кто-то рассматривал меня в таком… мягко говоря, обнажённом виде. Пусть и на картине.

— Брату! — ответил Шей, а на его смазливой физиономии появилась такая коварная улыбочка, от которой мы с Тиром мгновенно замерли на месте.

— Шутишь?! — воскликнула я, хотя уже прекрасно видела по его уверенному взгляду, что этот негодяй именно так и поступит. — Ты хочешь, чтобы он, находясь в плохом настроении, кидал в неё ножи? Или каждый раз, глядя на твой подарок, вспоминал, что у него есть личная ра… — и тут я осеклась, хотя и так уже сказала слишком много.