иные миры тоже, то внутри Двэр-фарварда работа должна была идти через ро-гвера, пусть и с моей коррекцией. Ро-гверу, тому, кто был рожден и избран для того, совладать с силой своего родного мира, творить в пределах своего мира было проще, чем мне.

– Понял, – коротко согласился дварф, оценив представление. – Идем в Шлайг, остальные обождут здесь. Чужих провести не смогу.

– Пошли, – я протянула руку «болтуну» Унгафу, тот с силой сжал мою ладонь и топнул сапогом по каменной платформе в горах.

Оп-па! Платформа и живописный вид на горы сменились обжигающим жаром громадной пещеры, оранжевой от света расплавленного камня. По высокому своду скользили желто-алые сполохи. Стены терялись вдали. Озеро булькающей магмы раскинулось почти у самых ног, оставляя лишь относительно тонкую тропу вдоль стен. Мы прибыли в то место, которое было равным Кругу и Архету для Киградеса. Именно в этой точке пространства Двэр-фарварда находились сплетения путей, живые потоки силы, направляя которые можно было создавать новые пути, тропы, порталы, убирать и править старые. Вот только всю значительную важность места и саму возможность думать враз перекрыл сумасшедший жар.

«А-а-а, хочу назад или лучше прямо на Северный полюс, охладиться. Тут слишком жарко. Эй, Архет, защиту выстави, а то сейчас из твоей княгини-носительницы шашлык будет!» – мысленно завопила я, одновременно отчетливо понимая, что защита-то уже была, потому что я не вулканолог в спецкостюме, а стояла в нескольких метрах от магмы и не плавилась до выкипания воды в легких.

Бесценный артефакт мысленному воплю внял, торопливо окружил меня еще более мощным прозрачным полем, через которое видно было все, зато девять десятых общего сумасшедшего жара оставались снаружи. Все равно, конечно, было жарковато, но уже не нестерпимо.

У двэр-фгэ артефактов на шее или еще где, да хоть вшитых в тело или проглоченных загодя, не было. Он сам себе был живым артефактом. Оставив меня, Унгаф спокойно приблизился к самому краю громадного магматического озера, разлившегося в гигантской пещере, и уточнил прагматично, даже на удивление многословно:

– Как нам лучше действовать, княгиня, чтобы потом не пришлось переделывать? Что подсказывает Архет?

– Сейчас пробивай потоки так, как направляет артефакт. За толщиной не гонись, пусть будут лишь контуры. Доделаешь с гверами позже, – я мотнула головой в сторону возвышающихся над магмой каменных столбов. В этом жутком расплаве невысокие каменные тумбы черно-красного цвета каким-то чудом не оказались расплавлены общим жаром. Именно они были местами гверов для проведения ритуала, как у нас стулья на Круге Князей. Оставалось только мимолетно порадоваться, что я – реш-кери и мне ни на одном из этих столбиков не стоять, пытаясь продавить поток магмы, текущий в недрах мира, по нужным руслам. Сколько миров – столько и путей для творения дорог. У Лёна – живые корни дерев, у дварфов – жидкий камень, у реш-кери сила крови, текущей в венах, и связь преклоняющихся пред княгиней душ.

– Договорились, – кивнул двэр-фгэ и с легким сомнением покосился на меня, не зная, как лучше начать. – Мне нужно касаться Шлайга и Архета, чтобы видеть.

– Я не могу передать тебе Архет даже для ритуала. Он убьёт любого, – я покусала губу и предложила: – Давай я сяду рядом, будешь касаться Архета через мою руку. Должно получиться.

И мы сделали так, как нужно. Дварф накрыл мои пальцы, лежащие на кристалле Архета, огромной жесткой пятерней левой руки, а правую опустил в магму. Прямо так, без рукавиц, без каких-то защитных заклятий. Голую кожу, всю кисть. И спокойно держал, не сгорая, не вопя от жутчайшей боли. И дело было не в жесткой коже рук дварфа, а в самой его сути. Он был настолько сродни камню, что тот принимал его, как себя, и не калечил, а поддавался могучей воле ро-гвера. Я сейчас работала как карта и проводник. Унгаф был всей «дорожной техникой» и аккумулятором.

И энергия Шлайга повиновалась. Магма свивалась потоками, изгибалась мостами и арками, гигантскими волнами возносилась к самому потолку пещеры, нежно касаясь его, как будто облизывала. Так вот почему свод такой ровный, словно отполированный. Цвет магмы уже не был желтым и оранжево-желтым, она сияла белым, вобравшим в себя весь спектр. И все это длилось и длилось…

Колени устали первыми, но я даже двинуться и сменить позы не могла, застыв мухой в янтаре силы Архет и расплаве Шлайга – гигантского океана лавы, плещущегося в сердцевине Двэр-фарварда. А я, неблагодарная, еще сетовала на жесткую спинку кресла в круге князей. Воистину все познается в сравнении!

И черт меня дернул тащиться в Двэр-фарвард? Да какой уж там черт, Архет это, его работа. Бесценный артефакт, чьи желания и цели сливаются с моими настолько, что очень сложно отделить одно от другого, потому что над всем этим властвует высшее «НАДО». Бьёт крещендо, толкает вперед, не дает свернуть и остановиться и вместе со мной толкает всех, кто находится рядом. И это не прихоть, не причуда – высшая нужда, условие существования миров. Архет и сотворен ради того, чтобы ее утолять, соединять то, что без него обречено рухнуть. А ради этого сотворены ригаль-эш Киградеса.

Стоило, наверное, возмутиться подобному, я же не вещь, чтобы вот так. Но беситься от негодования не выходило, потому что пришло осознание выше личных самолюбивых хотелок. Архет не крадет моего «я», моей личности, он просто стал ее частью, и эту часть уже не выдрать даже с кровью. Только со смертью. Хвост этой мысли вызвал резкий протест кристалла: «Нет, моя, не отпущу, идеально!»

«Но ведь даже реш-кери не вечны?» – удивилась я.

«Найду снова, Высшие Силы дозволят, так надо! – эхом пришел ответ. – Такого резонанса не было никогда и больше не будет».

Ой, мамочки, как же странно и тяжело дается это понимание-погружение. И возможным оно стало здесь и сейчас потому, что кристалл в слиянии со мной помогал торить новые тропы, но я была захвачена происходящим лишь частью и могла отвлекаться на постижение сути и целей Архета.

Рядом, заставив меня чуть вздрогнуть, скрежетнул крепкими зубами Унгаф, принимавший давление силы на себя и начавший выталкивать ее путями и тропами, обновляя старые, творя новые, закрепляя или стирая отжившие свое.

– Терпи, девонька, еще немного, – кажется, вечность спустя выдохнул мне в лицо ро-гвер, обдавая запахом раскаленного камня.

«А я чем занимаюсь, по-твоему?» – мысленно огрызнулась я, продолжая считать секунды и мечтать о том миге, когда можно будет встать с горячего камня, потянуться и попить. Нет, не так, пожалуй, мне надо будет выпить.

Вайса и воды не хватит, чтобы перестать считать себя