Гарион еще несколько недель после того, как они уехали, ненаходил себе места. Ему даже пришло в голову, что либо он не сумел все толкомобъяснить, либо тетушка Пол чего-то не поняла.

В самый разгар весны, когда луга, покрывавшие крутые склоныза городом, превратились в ярко-зеленый ковер, по которому здесь и там былиразбросаны пестрые полевые цветы, Сенедра начала себя вести довольно странно.Гарион то и дело видел ее в саду, где она с необычайно нежным выражением лицасозерцала свои дубки, а очень часто она вообще уходила из цитадели ивозвращалась в сопровождении Арелл, с ног до головы усыпанная полевыми цветами.Перед каждой трапезой она выпивала глоток из серебряного флакончика и при этомстрашно морщилась.

- Что это ты пьешь? - полюбопытствовал он однажды утром.

- Это для бодрости, - содрогаясь, ответила она. - Настойкана дубовых почках - совершенно отвратительная.

- Это тетушка Пол тебе приготовила?

- Откуда ты знаешь?

- Ее лекарства всегда отвратительны.

- M-м... - рассеянно произнесла она. Потом пристальнопоглядела на него. - Ты сегодня очень занят?

- Не очень. А что?

- Я подумала, не заглянуть ли нам на кухню - взять мяса,хлеба и сыра. Мне так хочется пойти на целый день в лес.

- В лес? Зачем?

- Гарион, - сердито сказала она. - Я всю зиму просиделабезвылазно в этом ужасном старом замке. Мне нужен свежий воздух, солнечныйсвет, запах деревьев и цветов на лугу, а не эти промозглые серые камни.

- Попроси Арелл сходить с тобой.Я не могу отлучаться нацелый день.

Она устало вздохнула.

- Ты же только что сказал, что у тебя нет важных дел.

- Никогда не знаешь наверняка. Вдруг что-нибудь появится.

- Ничего, подождет, - процедила она сквозь зубы.

Гарион метнул на нее быстрый взгляд, распознал угрожающиепризнаки и ответил как можно мягче:

- Наверное, ты права, дорогая. Почему бы нам и вправду несовершить небольшую вылазку. Давай позовем с собой Арелл и, может быть, Кейла.

- Нет, Гарион, - твердо возразила она.

- Нет?

- Определенно нет.

Итак, вскоре после завтрака король Ривский рука об руку сосвоей маленькой королевой вышли из цитадели с изрядно нагруженной корзинкой,перешли через широкий луг за городом и остановились под дырявой теньювечнозеленых деревьев на крутом склоне, ведущем к заснеженным остроконечнымвершинам, которые образуют горный хребет Острова.

Как только они вошли в лес, с лица Сенедры исчезли всепризнаки недовольства. Прогуливаясь между высокими соснами и елями, она набралацветов и сплела из них венок. Утреннее солнце пробивалось сквозь ветви деревьеввысоко над головой, бросая на лесной ковер из мха пятна золотистого света. Отможжевельника и сосен исходил дурманящий смолистый запах, а птички кружилисьмежду высокими и стройными, как колонны, стволами, приветствуя своим щебетаниемвосходящее солнышко.

Через некоторое время они вышли на поросшую мхом иокруженную со всех сторон деревьями поляну, где по сверкающим камням, журча ибулькая, пробирался ручеек, впадавший в лесное озеро, к которому пришелнапиться воды олень с бархатистыми глазами. Олень поднял голову, обернулся,переступив своими изящными тонкими ногами, без тени испуга поглядел на них ипошел обратно в лес.

- Ах, как это прекрасно! - воскликнула Сенедра с нежнойулыбкой на лице. Она села на круглый валун и начала расшнуровывать свои туфли.

Гарион поставил корзину на землю и лег, растянувшись во весьрост. Он почувствовал, как все заботы последних месяцев медленно уплываютпрочь.

- Я рад, что ты это придумала, - сказал он, потягиваясь напрогретом солнцем мху. - Замечательная мысль.

- Естественно, - ответила она. - У меня все мыслизамечательные.

Гарион вдруг вспомнил об одной загадке, не дававшей емукогда-то покоя.

- Сенедра, - начал он, - я давно хотел тебя спросить. Почемувсе имена дриад начинаются на "Кс"? Ксера, Ксанта, например?

- У нас такой обычай, - отвечала она, продолжая возиться сошнурками;

- А как же твое имя? Почему оно не начинается с"Кс"?

- Начинается. - Она стащила с ноги одну туфлю. - Простотолнедрийцы произносят его по-другому, вот и все. Поэтому и пишут иначе. Дриадывообще мало читают и пишут, поэтому написание их не волнует.

- Ксенедра.

- Почти похоже. Только дриадское "кс" звучитнемного мягче.

Она улыбнулась, сняла вторую туфлю и с наслаждениемпошевелила пальцами ноги.

- Зачем ты разулась? - рассеянно спросил Гарион.

- Мне нравится чувствовать мох под ногами и еще мне хочетсяискупаться.

- Слишком холодно. Этот ручей вытекает из ледника.

- Я только окунусь - мне это не повредит.

Она пожала плечами. Затем, словно отвечая на вызов,поднялась и начала скидывать одежду,

- Сенедра! А если кто-нибудь увидит?

Она рассмеялась серебристым смехом.

- Ну и что, если увидят? Я не собираюсь из-за всяких глупыхусловностей купаться в одежде. Не будь таким занудой, Гарион.

- Не поэтому. Просто...

- Что?

- Не важно.

Она вбежала в озеро, повизгивая от восторга и обжигающейльдом воды. Оттолкнувшись, она нырнула, доплыла до другого берега, где вхрустально-прозрачную воду свешивалось поросшее мхом бревно, и встала на дно.Волосы ее струились по плечам, а на губах играла проказливая улыбка.

- Ну?! - крикнула она ему.

- Что - "ну"?

- Ты идешь?

- Нет, конечно.

- Неужели всемогущий Повелитель Запада испугался холоднойводички?

- Всемогущий Повелитель Запада не желает подхватить простудуради удовольствия поплескаться в ледяной воде.

- Гарион, ты определенно становишься занудой. Сними своюкорону и расслабься.

- На мне нет короны.

- Тогда сними что-нибудь другое.

- Сенедра!

Она снова рассмеялась и принялась болтать ногами, поднимая ввоздух миллионы искрящихся капель воды, которые, как алмазы, сияли в лучахутреннего солнца. Затем она легла на воду, и ее волосы медным вееромрассыпались по гладкой поверхности озера. Венок, который она сплела, послекупания разошелся, и на воде покачивались полевые цветы.