И десятилетнему Саше Николай Васильевич объяснил все какесть, не стал унижать себя враньем, а сына - недоверием к способности мальчикапонять в принципе несложные вещи.

- Я думал, что Алла Сергеевна любит меня и тебя ипоэтому хочет стать моей женой и заменить тебе маму. А оказалось, что онамечтает о том, как я снова стану тренером и буду зарабатывать большие деньги,которые она сможет тратить на свои удовольствия. Я не считаю возможным уважать,а тем более любить женщину, которая готова продать себя за деньги. Ты меняпонимаешь, сын?

- Я понимаю, - серьезно кивнул Саша. - Алла Сергеевнатакая же, как наша мама. Да?

- Ну, примерно, - усмехнулся отец.

Это было любимое словечко Ташкова-старшего, и обожающий егоТашков-младший вместе со многими качествами характера и привычками перенял отнего и это "ну, примерно". Когда Саша подрос, Николай Васильевиччасто повторял ему:

- Товарно-денежные отношения потому и называютсятоварно-денежными, что на деньги нужно и можно покупать товар, то есть то, чтосоздано чьим-то трудом. Использовать же деньги, чтобы покупать на них чувства,стыдно и недостойно. Но еще более недостойно и стыдно свои чувства продавать заденьги.

Уроки Саша усвоил накрепко. А потом случилось неожиданное.На них с отцом свалились деньги. И не просто деньги - деньжищи. Сначала ониполучили известие о том, что мать вместе с новым мужем-писателем погибла вжелезнодорожной катастрофе. А спустя несколько месяцев к ним явился нотариус иобъявил, что Александр Николаевич Ташков является единственным наследникомизвестного литератора Михаила Федоровича Богатова и на ближайшие пятьдесят лет(в соответствии с законом об авторском праве) владельцем исключительных прав наего произведения. Николай Васильевич попытался протестовать и объяснитьнотариусу, что произошла досадная ошибка, что Ташков-младший, которому к томувремени уже было девятнадцать, не является родственником покойного писателя ичто у писателя этого наверняка есть другие родственники, в том числе и дети отпервого брака. На что нотариус, и бровью не поведя, ответил, что такова былаволя наследодателя. От первого брака у него действительно имеется дочь, но онот нее отрекся по каким-то политическим мотивам, что-то она такое натворила диссидентское,а вторую жену, мать Александра Николаевича Ташкова, он очень любил и все этигоды мучился угрызениями совести за то, что обездолил ребенка, оставив его безматеринской ласки. Все это было, конечно, полной ерундой, и оба Ташковыхотлично понимали, что кабы мучился мастер пера, так не женился бы на матери,бросившей восьмилетнего сына на попечение мужа. Вероятно, угрызения совестиесли и были у кого, так скорее у матери, которая и уговорила невесть какимобразом своего состоятельного мужа написать завещание в пользу ее брошенногосына.

- Что ж, воля покойного - это святое, - вздохнулНиколай Васильевич, - нарушать ее мы не можем.

Они вступили в права наследования. Дождавшись, когда у Сашинаступят каникулы, а у Николая Васильевича отпуск, отец и сын поехали в Питер,разобрались с имуществом и денежными вкладами, а также с договорами на изданиепроизведений писателя. И сразу им стало понятно, что наследство они получилиболее чем приличное. Книги писателя издавались и переиздавались постоянно, а написатьих он успел за свою долгую жизнь очень даже немало. Живой классик, однимсловом. Более того, поскольку в те времена еще существовал социалистическийлагерь и каждая входящая в него страна считала своим долгом издаватьлитературную классику "Старшего брата России" на соответствующемязыке, то количество изданий оказалось просто неисчислимым. Завершивформальности, Ташковы вернулись в Москву и несколько дней пребывали в некоторойрастерянности, потом у них состоялся первый, единственный и последний разговорна тему о писательских деньгах.

- Мы не имеем права на эти деньги, - твердо произнесНиколай Васильевич. - Но раз покойный хотел, чтобы они были твоими, так тому ибыть. Я консультировался у нотариуса насчет того, можешь ли ты отказаться отнаследства. Он сказал, что можешь, но тогда начнется склока и свара междулюдьми, которые считают себя вправе претендовать на него. И я подумал, что мысвоими действиями не должны провоцировать людей на склоки и скандалы. Я прав,сын?

- Ты прав, папа, - согласился Александр.

- И тогда я подумал, что мы примем это состояние, но неприкоснемся к нему ради самих себя. Мы - двое взрослых сильных мужчин,здоровьем нас Бог не обидел, мозгами тоже, и обеспечивать мы должны себя сами,иначе мы не сможем себя уважать. А состояние писателя мы будем беречь, пустьоно приумножается, пусть его книги издают, где и сколько хотят. И использоватьденьги будем на что-нибудь важное и нужное, но, повторяю, не на своисобственные нужды.

- На детские дома и больницы? - догадался Саша.

- Ну, примерно.

С тех прошло пятнадцать лет. Сейчас Александру НиколаевичуТашкову было тридцать четыре, столько же, сколько было его отцу, когда ониостались вдвоем. К тренерской работе Николай Васильевич в свое время так и невернулся. Сказался перерыв - почти десять лет, которые он провел в школе, и онбезнадежно отстал в методиках тренировок, да и забыли его уже. Теперь ему шелшестьдесят первый год, но он все еще был спортивен и подтянут и работал в томсамом институте физкультуры, который когда-то закончил. Единственный признаквозраста - почти полное отсутствие волос, но у Ташковых ранняя лысина - этонаследственное, и у Александра в тридцать четыре года свободная от волосяногопокрова площадь поверхности черепа значительно превышала площадь "оволосенную".

Что же касается писательского состояния, то в первые восемьлет, года эдак до восемьдесят девятого, денежки от разных издательств капали насчета постоянно, соответственно и проценты росли. Но потом, по ходуперестройки, классик соцреализма оказался резко позабытым и никому не нужным, иручеек денежных вливаний мгновенно пересох. Поскольку Александр уже работал вто время в ФСБ, то о начале финансовых катаклизмов семья Ташковых знала заранееи успела подготовиться к тому, чтобы писательское наследство не пропало. Хотьим лично оно было и ни к чему, но оба, и отец, и сын, привыкли быть честными иесли уж брались что-то делать, то делали добросовестно, а не абы как. Сняв вседеньги со счетов, они вложили их в золото, а спустя еще несколько лет, когда ситуацияс валютой и счетами в банках стала более или менее понятной,"перевернули" золото в доллары и положили на валютный счет в такойбанк, который уж точно не прогорит. Пусть там проценты поменьше, затонадежности побольше.

Несколько раз Александр порывался найти достойное применениеписательским деньгам, предлагая сделать взнос в какой-нибудь благотворительныйфонд или передать деньги на нужды инвалидов, но реакция отца его удивляла.

- Ты можешь быть уверен, что эти деньги пойдут именнона то, на что ты их дал? Ты можешь гарантировать, что их не разворуют наполпути?