– Я выбираю бой, Недж, – сказал Алексей. – Ия сам буду драться – потому что мои люди не виноваты в том, что произошло вУч-Захмете…

Захохотали все – и кочевники, и угловые. Не смеялись только,ясное дело, четверо обладателей платинового сокровища.

– Ты не понял, Яланчы, – мягко возразилНеджметдин, когда смех утих. – Бойцов и с той, и с другой стороны выбираю я.И я уже сделал выбор... Видишь ли, Яланчы, в моем лагере по вечерам скучно,заняться особо нечем, развлечений никаких. Поэтому я и хочу, как у вас говорят,убить двух зайцев – и ваш спор решить, и занять приятным зрелищем моих людей. Акакое развлечение, скажи пожалуйста, в том, что двое мужиков выйдут в круг иначнут мутузить друг друга почем зря? Да мои люди забавляются этим каждый день,а я и не препятствую – воин всегда должен быть в форме… Нет, Яланчы, я решил,что сегодня мужчины драться не будут. Сегодня будут драться жен… Хач!!!

Оказывается, несколько местных стояли на стреме, паслиполяну с самого начала разговора, и не успел он коснуться рукояти «Глока», какповален в пыль, оглушен, обезоружен… Рядом взвыл Гриневский – его тожескрутили.

– Ай-ай-ай, Яланчы, – как сквозь вату донесся донего голос хана. – Я просил не хвататься за стволы, я сказал, что доверяювам… Итак, твое слово сказано: ты выбрал бой. Признаться, я рад. Вставай.

Их поставили на ноги, крепко придерживая за локти. Хлыщвеселился уже совершенно в открытую, разве что грабки не потирал отудовольствия.

– Гнида! – крикнул Гриневский, отплевываяськровью.

– Продолжаем, – не обратил на него вниманияНеджметдин. – Бойцы назначены, время и место определены – здесь и сейчас.Правила просты: нельзя пользоваться оружием, нельзя прибегать к помощидрузей-товарищей. Соперникам нельзя помогать, но можно подбадривать криком иззала. Поверженного противника можно убить, можно оставить в живых. Вот и все...А теперь попрошу милых дам на сцену.

От толпы отделился квадратный урка, вышел на середину,шутовски поклонился и помахал зрителям ручонкой толщиной чуть ли не стелеграфный столб. Или надо говорить – поклониласьи помахала? Карташ всмотрелсяи аж передернулся от отвращения: ну точно, это ж баба! Вон и бедра кое-какиепросматриваются, а характерный бугорок на штанах спереди, напротив, отсутствуетнапрочь... Мужеподобная, здоровенная корова несколько раз ударила себя кулакомпо раскрытой ладони другой руки, попрыгала на месте…

А потом, на негнущихся ногах, как испорченный робот, наарену шагнула Маша.

.........

Несколько последующих минут выпали из памяти АлексеяКарташа. Кажется, он снова вырывался, орал что-то, угрожал и молил. Потомнаступило полное отупение, он мог только стоять и смотреть в безысходной тоске,в беспомощной ярости, как аборигены запалили еще несколько костров в бочкахиз-под бензина и споро расселись в кружок, как в центр этого круга вышлиДоширак и Маша. Боевая подруга на Карташа не смотрела, она была сосредоточеннаи серьезна. Она дрожала, ее буквально колотило, но она держалась. Покадержалась.

Полностью же в реальность Алексей вернулся, когда Джумагульвзяла его руку в свою и зашептала на ухо:

– Не бойся, не бойся, все будет хорошо…

Оказывается он сидел на голой земле, в первом, так сказать,ряду зрительного зала, все кочевье, казалось, собралось здесь, а Гриневскийудерживал его за плечи и безостановочно матерился шепотом.

– Я убью тебя, Недж, – внятно сказал Карташ. Хан,сидящий на подушках на противоположной стороне площадки, его игнорировал.

Маша подумала и стащила через голову свитер, оставшисьтолько в лифчике и джинсах, даже кроссовок на ней не было, видно, сняла ещераньше. Доширак презрительно фыркнула, но ее примеру последовала – скинулаветровку, надетую прямо на голое тело. Бюста под курткой не обнаружилось – так,две какие-то несерьезные выпуклости с огромными сосками на бочкообразнойгрудной клетке, зато бледный торс был столь щедро изукрашен татуировками, чтопроизводил впечатление майки. Краешком сознания Карташ машинально разгадывал ихзначения: активная лесбиянка, разбойное нападение с убийством, пять летотсидки, три года отсидки, глухая отказка, побег, нападение на сотрудника зоны…М-да уж, биография… Тяжеленные говнодавы она стаскивать не стала.

Неджметдин осклабился и хлопнул в ладоши.

И Доширак тут же танком поперла вперед, работая руками, какснегоуборочная машина, без всякой техники, но одного такого удара длянеподготовленного человека хватило бы, чтобы свалиться в глубоком нокауте. Машабыла человеком неподготовленным, однако почему-то первая атака бабищи цели недостигла – ее удары месили воздух в том месте, где вот только что, миг назадстояла хрупкая городская девушка… Толпа выла от восторга, топала ногами, орала,свистела. Карташ на какое-то время даже забыл о своих страхах и включилсявпроцесс – столь невероятным было зрелище. Маша работала, никаких сомнений,может быть, не слишком уверенно и четко, но работала, причем в совершеннонезнакомой Алексею манере! Она извивалась, крутилась на месте, казалось,беспорядочно махая руками-ногами, но ни один удар соперницы пока цели недостиг. Доширак завизжала, попыталась схватить ее в охапку, сжать в объятиях,задушить, сломать кости, Маша выскользнула из кольца, легким перемещениемочутилась за спиной бабы-терминатора, взмах руки – и кулачок влепился в почкиуркаганши.

Доширак пошатнулась, но на ногах удержалась. С разворотаударила Машу ногой, и та покатилась по импровизированной арене.

Джумагуль что-то выкрикнула по-туркменски, что-то вроде:«Гылыч-гельды!», и Маша вскочила на ноги. Рот ее был в крови, в глазах появилсянезнакомый, страшный блеск.

– Я тебе п…ду порву, сука!!! – заорала Доширак ивновь ринулась в бой.

Удар, уход, нырок под локоть, удар, блок, захват! Прыгающиеязыки костров скрадывали движения гладиаторш, не позволяли уследить за всемиманеврами и перемещениями. Доширак визгливо выплевывала всевозможные угрозы,брызжа слюной и кровью (значит, пропустила удар в голову, никто и не заметил –когда), но добраться до верткой соперницы не могла. Она уже вымоталась – ссамого начала, уверенная в быстрой победе, взяла слишком большой темп, и теперьпостепенно выдыхалась. Толпа ревела. Джумагуль время от времени выкрикиваланепонятные слова, адресованные несомненно Маше. «Мочи ее, мочи!!!» – вопилхлыщ… А Маша молчала. Молчала и танцевалапо арене. Карташ понял, чего онадобивается, и восхитился – ну да, все правильно, уголовная корова весит неменьше сотни кэгэ, она должна быстро уставать, значит, надо навязать затяжнойбой. И корова купилась, купилась!

И теперь настал черед Маши. Крутанувшись на одной ноге вполуприседе, она непонятно каким макаром вдруг переместилась почти вплотную кДоширак, резко выпрямилась... Бендерша не преминула воспользоваться моментом, среакцией у нее было неплохо, и ткнула растопыренными пальцами Маше в глаза – новот беда, не попала, лишь чиркнула по щеке: Маша успела отклониться, а потомсложенными лодочкой ладонями резко ударила Доширак в горло, сделала шаг назад…