Прохожих, пытавшихся унять разбушевавшегося спецназовца, неподпустили ребята. Лишь когда оба кавказца лежали на земле без движения, Кошкиннаконец успокоился. Он погрозил кулаком обезумевшим от страха девочкам исказал:

— Пошли отсюда. — После чего повернулся, поднял свою палочкуи зашагал по аллее — герой в глазах окружавших его ребят.

С этой минуты ненависть к «черномазым» овладела душамикошкинских ребят.

Теперь они охотились за каждым кавказцем, появившимся на ихулицах. Нет, они не брили черепа, как фашиствующие молодчики, не катались вчерных кожанках на мотоциклах — просто помнили установку: любой «черный» это непросто враг; это насильник, покушающийся на честь русских женщин, это хитрыйторгаш, обманывающий москвичей на рынках, это враг, убивающий русских парней. Иони мстили «врагам».

Несчастные приезжие часто даже не понимали, за что их бьют.Один раз, правда, вышла осечка. Выяснилось, что они избили итальянца, которогоприняли за грузина. Итальянское посольство выступило с гневным заявлением,участковый несколько дней собирал «объяснительные», но потом Кошкин отправилсяв милицию и все уладил. Другой раз оказалось, что парни избили архитектора,имевшего московскую прописку, но оказавшегося, на свою беду, осетином. Этаошибка стала для ребят уроком. Теперь они не бросались на каждого прохожего, авыясняли, куда он идет, откуда приехал, с кем встречается и почему. Средисмуглых людей могли оказаться и москвичи, а также граждане других государств —таких они не трогали. Били только «людей кавказской национальности», «чуреков»— тех, что из среднеазиатских республик, и негров. Арабов почти не трогали,вьетнамцев и китайцев отпускали, надавав им тумаков и отобрав весь товар.

Коля помнил тот день, когда Кошкин отобрал еще пять человек.Среди них были Павел, а также Славик, здоровенный парень, на вид гораздо старшесвоих семнадцати. Кроме того — Тарас и всегда ироничный и дерзкий Роман, ужеимевший судимость. Пятым оказался Коля. Кошкин повез их в своей машине за городи объявил, что хочет провести с ними специальные занятия.

Этот день Коля вспоминал с восторгом. Кошкин отвез их наполигон, где переговорил с каким-то прапорщиком. «Прапор», даже выдал им оружиеи разрешил потренироваться. Лучшим стрелком оказался Роман, впрочем, он ираньше стрелял в тире лучше всех. Худшим был Тарас, но Кошкин пообещал занятьсяс ним по индивидуальной программе.

Они возвращались домой счастливые, переполненныевпечатлениями. Кошкин слушал разговоры ребят, молча глядя на дорогу. Несмотряна свою ногу, он водил машину очень прилично. Именно тогда Кошкин впервыесказал:

— Через две недели у нас серьезное дело, ребята.

— Какое дело? — спросил сидевший впереди Тарас; его, каксамого мощного, сажали обычно рядом с водителем. Остальные четверо устраивалисьна заднем сиденье.

— Устроим небольшое представление, — сквозь зубы проговорилКошкин.

— Какое представление? — не унимался Тарас.

— Узнаешь, — глянул в его сторону Кошкин.

И Коля понял: все решено. Но он еще не знал, что за день дотого события в их семью придет горе.

Через десять дней Кошкин собрал всех пятерых: он долгорассказывал о том, почему «наши» проиграли в Грозном. Ребята не понимали,почему Кошкин все это рассказывает, а он не объяснял — просто рассказывал; иненависть, которую он не скрывал, была в каждом его слове. А потом он попросилКолю передать брату, чтобы тот зашел к нему за билетами. К этому времени Артемуже работал в какой-то закупочной компании, открытой «Порт-банком», — устроилсяпо протекции Кошкина.

Как-то вечером Артем принес домой билеты и сообщил, чтоуезжает в Воронеж.

А на следующий день мать стирала белье, когда вбежавшаясоседка закричала:

— Слышала, что случилось? В Воронеже чечены опять взрывустроили! Народу побили…

— Ужас какой, — подняла голову мать, продолжая стирать.

Она никак не связывала поездку сына в Воронеж с прогремевшимтам взрывом.

А три часа спустя приехал Кошкин и привез печальноеизвестие. Артем ехал со своим коллегой в том самом вагоне, который взорвался.Сослуживец вышел в ресторан, и в этот момент грянул взрыв. Артема узнали поботинкам.

На вой матери собрались все соседи. Каждый вспоминал, какимхорошим парнем был Артем, каким хорошим сыном. Мать, охрипшая от криков, сиделана стуле, отрешенно глядя перед собой и сложив натруженные руки на коленях. Онасловно окаменела от страшного горя, обрушившегося на нее. Коля же не знал, чтоделать.

С одной стороны, хотелось плакать, с другой — душилосознание собственного бессилия.

— Выйди, — подтолкнул его Кошкин. — Поговорить нужно.

Они вышли на улицу. Рядом стояли ребята. Некурящий Романнервно кусал губы. Остальные курили.

— Что будем делать? — спросил Кошкин.

Парни молчали.

— Опять отмалчиваться будем? — усмехнулся Кошкин. — Пустьони нас взрывают, режут, пусть наших баб насилуют, а мы молчать будем?

Ребята не смотрели друг на друга. Говорить было не о чем.Все жалели Артема.

— Нужно показать им, что мы тоже так сможем, — вдругпредложил Славик. — Нужно им показать…

Коля заметил, что Кошкин одобрительно кивнул.

— А ты, ты что думаешь? — обратился он к Николаю.

— Надо, — согласился тот.

— Сегодня вечером у нас в клубе, — с загадочным видомпроговорил Кошкин. — Покажем черномазым, где раки зимуют. Я что-нибудь придумаю.Мы, конечно, не звери, но что-нибудь придумаем. И о себе тоже пора подумать,ребята. Не вечно же вам куковать в этом клубе.

Не добившись ничего от Левитина, Дронго решил сам занятьсяподарком, то есть особняком. Ему хотелось собственными глазами посмотреть наэтот «домик» в две тысячи квадратных метров, стоивший всего сто тысяч долларов.Именно поэтому он поехал по указанному в записях Звонарева адресу, поехал,рассчитывая хоть отчасти удовлетворить свое любопытство.

Здание находилось на тихой улице, и Дронго отпустил машину,решив пройти оставшуюся часть пути пешком. Здание, явно отремонтированное, онувидел еще издали. И обратил внимание на красивую вывеску — она одна стоиланикак не меньше тысячи долларов. Дронго остановился в изумлении. Получалось,что Тетеринцев не просто альтруист, а почти святой. В ремонт было вложено никакне меньше ста — ста пятидесяти тысяч долларов, не считая американскихкондиционеров и охранных систем вокруг здания — это тоже влетело в копеечку.

Дронго заметил и две камеры, висевшие у дверей, и ухоженныйгазон вокруг здания, и даже модные «стеклопакеты», которые были вставлены воконные проемы во время капитального ремонта.