«Стрелы», которыми пользовался Дронго, обладали особойудароустойчивостью и намертво прикреплялись к любой поверхности.

Когда Бондаренко сказал, что завтра понадобится шефу,Дронго, улыбнувшись, кивнул. Прослушав разговор, он убрал наушник в карман ипошел к подъезду, где его уже ждала другая машина с тем же водителем. Большаячасть гонораров Дронго уходила именно на такие «игрушки», позволявшие емуработать без помех.

Дронго поехал домой. Дорогой думал о разговоре наблюдателей,оставшихся у его «конспиративной квартиры». Если он все правильно понял,Тетеринцев и его люди готовили крупную операцию. Именно поэтому депутат так нехотел, чтобы неизвестный правдолюбец, оказавшийся к тому же другом погибшегоЗвонарева, выходил завтра из дома. И именно поэтому Дронго должен былостановить преступников. Но даже он, при своей буйной фантазии, не могпредположить, как на следующий день будут развиваться события.

ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ

Когда Кошкин подробно изложил свой план, парни даже неповерили, решили, что он шутит. Но Кошкин не шутил. Он ждал реакции ребят,внимательно глядя то на одного, то на другого. Кошкин был убежден, что неошибся в них. Ведь он занимался с ними столько времени. Готовил их по полнойпрограмме. Знал каждого из пятерых. Знал, о чем они думают и о чем мечтают. Ивсе-таки он рисковал.

Если они ему не поверят, значит, он напрасно потратил на нихвремя. Значит, все срывалось: он не получит обещанных денег. Более того:утратит все, что только можно утратить, — потому что веру в себя не купишь заденьги.

Павел был лидером. Поэтому он первым сказал, что согласен.Тарас оглядел всех, тяжко вздохнул и молча кивнул. Коля же упорно молчал. Аведь всем было ясно, что надо отомстить именно за его брата. Показать«чеченам», на что способны русские парни. Поэтому все ждали, что скажет Коля.Но он молчал, очевидно, думая о погибшем брате. Роман только сплюнул на пол и прищелкнулязыком. Наконец определился и Славик, самый говорливый из всех. Взглянув наКошкина, он спросил:

— Оружие настоящее будет или муляжи дадите?

Кошкин рассмеялся с явным облегчением. Возможно, это былсамый счастливый момент в его жизни. Он доказал, что еще кое на что годен.Теперь нужно готовиться. Когда ребята ушли, Кошкин вытащил из кармана мобильныйтелефон, набрал номер и произнес только одно слово:

— Порядок.

Человек на другом конце его понял. И тотчас же позвонил накакой-то склад, где стояли грузовые машины. Он тоже произнес лишь одно слово:

— Порядок.

Два грузовика выехали ночью, выехали, разрезая тьму лучамифар.

Кошкин в эту ночь не спал — смотрел на часы и ждал звонка.Ровно в четыре утра ему позвонили.

— Порядок, — раздался голос в трубке.

В половине пятого все ребята собрались у клуба. Кошкинподъехал на «Жигулях», и вскоре они уже направлялись в сторону Дмитровскогошоссе. Пока ехали, никто из ребят не проронил ни звука. В половине шестого онибыли на месте. Кошкин первым вылез из машины. Подошел к грузовику, стоявшему наобочине дороги. О чем-то поговорил с водителем. Тот кивнул и указал на кузов.

— Залезайте, — приказал Кошкин, повернувшись к ребятам.

Все пятеро полезли в кузов. Некоторое время спустяпослышались их восторженные восклицания.

— Где чемодан? — спросил Кошкин.

Водитель прошел к кабине грузовика и достал черный кожаный«дипломат».

Протянул его Кошкину.

— Передай, что мы начинаем, — сказал Кошкин.

— Парни вас прикроют, — кивнул водитель.

На обочине стоял лишь один грузовик. Другой свернул кмеждународному аэропорту, — видимо, так и было задумано. В шесть пятнадцатьКошкин набрал телефонный номер.

— Порядок.

Минуту спустя пятеро парней вылезли из кузова с сумками вруках. Кошкин придирчиво осматривал каждого. У Романа он вытащил пистолет изкармана пиджака; при этом ударил его по лицу. Роман засопел, но протестовать нестал.

— Оставить только три сумки, — приказал Кошкин. — Остальныезабросить обратно. Даю одну минуту.

Ребята бросились к сумкам. Ровно через минуту на обочинедороги стояли три сумки. Кошкин оглядел их, кивнув.

— Садитесь, — приказал.

Забросив сумки в багажник, парни забрались в «Жигули».Кошкин сел за руль.

Взглянул на ребят и усмехнулся:

— С Богом. — Он тронул с места.

И тотчас же водитель грузовика достал из кабины телефон,набрал номер и произнес все то же слово:

— Порядок.

«Жигули» покатились к центру города. К зданию Моссовета наТверской.

Магазины на главной улице столицы были еще закрыты, но ихвеликолепие бросалось в глаза. Ребята нахмурились, оглядывали витрины. Этимагазины — они были не для них. В такие магазины никогда не заходили ихродители. Кошкин изредка посматривал на часы.

— Кажется, немного рановато приехали, — сказал он. — Сделаемкруг на всякий случай.

Он повернул налево, объехал кинотеатр «Россия» и выехал набульвар. Через пятнадцать минут они снова были на Тверской. На этот раз доехалипочти до Моссовета. Сонный милиционер окинул машину с ребятами равнодушнымвзглядом.

«Жигули» затормозили, не доезжая до ограды здания Моссовета,и повернули направо под арку.

Офицер милиции видел сидевших в машине пацанов. Он помнил,что в Москве проходят юношеские игры стран СНГ, и всем сотрудникам милицииприказано оказывать всемерную помощь юным спортсменам.

«Жигули» доехали до конца улицы и повернули налево, огибаясквер, где памягник Низами. Но еще раз повернуть налево, к зданию посольства,им не разрешили. Стоявший там сотрудник милиции предостерегающе поднял свойжезл, и Кошкин надавил на тормоз.

— В чем дело? — спросил милицейский офицер. — Знака невидите? Здесь поворот запрещен.

— Нам всего двадцать метров проехать. — Кошкин указал наавтобус, стоявший у дверей гостиницы посольства. — Ребята могут опоздать насамолет.

— Вы в посольство едете? — наклонился к ним офицер. Он тожеполучил указание помогать юным спортсменам.

— Да, в украинское.

— Проезжайте. Только не дальше. Дальше въезд воспрещен. —Офицер кивнул в сторону Моссовета.

— Конечно, не дальше, — улыбнулся Кошкин. — Мы прямо тут иостановимся.

Со стороны Вознесенского переулка высились два зданиягостиницы посольств Азербайджана и Украины. Второе находилось ближе кМоссовету, но оба здания как бы вытянулись в одну линию, примыкали одно кдругому.