— Сделаем, — кивнул Юрлов, поспешно выходя из кабинета.

— Сволочь, — пробормотал Тетеринцев. — Все настроениеиспортил.

Дронго ехал домой, и вдруг опытный водитель, с которым ончасто совершал ночные экскурсии, сказал:

— Похоже, за нами следят.

— Может, тебе показалось?

— Следят, — повторил водитель. — Едут за нами.

— Тогда давай на проспект. Сам знаешь…

— Сделаем, — кивнул водитель, поворачивая направо.

Чтобы нормально жить и нормально работать, он давно купил вМоскве еще одну квартиру — с ловушкой для незнакомых с этой системой людей.Дронго входил в дом, поднимался на лифте на свой этаж, входил в квартиру — иисчезал. И невозможно было понять, куда исчез хозяин. Даже если у подъездадежурили наблюдатели, то и те не видели, как выходил человек, за которым ониследили.

Фокус заключался в следующем: дома стояли вплотную, буквой«г». Таким образом, Дронго, купивший две смежные квартиры, переходил из одной —в другую. Появляясь в одной квартире, он исчезал в другой, после чего выходил всоседний двор, где его совсем не ждали.

Конечно, рано или поздно наблюдатели догадывались, в чемдело, но в первый раз — почти никто. И теперь, убедившись, что ехавшая за ними«Волга» и не думает отставать, Дронго попросил водителя отвезти его именно нату самую квартиру с «сюрпризом».

— Только я вылезу, сразу уезжай, — напомнил Дронго. — Гонине останавливаясь. И смени машину. Эту оставь в гараже, возьми другую иподъезжай с другой стороны дома. В общем, как обычно.

— Сделаю, — кивнул водитель.

Все получилось, как задумал Дронго. Машина затормозила уподъезда, а несколько секунд спустя скрылась за углом соседнего дома. Когдаподъехала «Волга», Дронго уже запирал за собой дверь подъезда. Преследователи,сидевшие в машине, негромко выругались.

— Ни ночью, ни днем нет покоя, — проворчал Юрлов, потянувшиськ телефону.

Набрал номер и сообщил Тетеринцеву:

— Мы около его дома. Он приехал и отпустил машину.

— Номер машины запомнили?

— Конечно, — ответил Юрлов, покосившись на сидевшего рядомБондаренко.

— Какой адрес? Улица и номер дома? Я сейчас попытаюсьвыяснить, в какой квартире он живет. Черт возьми, не знаю фамилии… Дронго илиДранго. По таким данным в милиции адреса не дадут. Сколько этажей в доме?

— Двенадцать. И на каждом, наверное, по две-три квартиры, —сказал Юрлов.

— Ладно… Вы мне завтра понадобитесь свежими. Поэтому сейчаспришлю машину с ребятами, пусть за вас подежурят. Опишите им вашего типчика.Хотя — нет. Я пришлю кого-нибудь из ребят, пусть сменят Бондаренко, он завтраутром будет нужен. А ты, Юрлов, оставайся. Можешь заночевать в машине. Я пришлютебе подмогу. Двоих ребят. Только не упустите этого типа. Чтобы он утром никудане отправился.

— А если отправится? — спросил Юрлов.

— Засуньте его в багажник! — заорал Тетеринцев. — Только безлишнего шума.

Как хочешь действуй, хоть машиной его дави, но чтобы завтраон на улицу не выходил. До вечера.

— Так мне до завтрашнего вечера здесь торчать? — не поверилЮрлов.

— Не устраивает? — спросил Тетеринцев. — Тогда вылезай измашины, отдай ключи Бондаренко и уматывай. Мне такие водители не нужны.

— Я только спросил, — пробормотал Юрлов.

— Так-то… Умник нашелся. Надо будет три дня сидеть —посидишь!

— Раз надо, то надо, — произнес Юрлов.

— Ты мне одолжений не делай. — Тетеринцев, похоже, завелся.— Ты мне одолжений не делай! — заорал он, бросая трубку.

— Совсем с ума сошел, — сказал Юрлов. — Орет какнедорезанный.

— Волнуется, — усмехнулся Бондаренко. — Всего бояться стал.После смерти этого журналиста он такой пугливый — я его давно таким не видел.

— Вот-вот. И все время кричит, будто спокойно говорить неможет.

— Конечно, не может. Этот журналист чуть все дело неиспортил. Сразу в «Прометей» полез и Кошкина увидел. Хорошо, что ничегонаписать не успел.

— Он бы все равно ничего не узнал.

— А если бы узнал? Там такие люди, что не только нам, но инашему шефу головы бы поотрывали. По всей Москве отстреливали бы, как бешеныхсобак.

Думаешь, кто-нибудь за нас вступится? Да никогда в жизни.Так что наш шеф все делает правильно. Если завтра с этими спортсменами всеполучится, мы с тобой разбогатеем.

— Это мы завтра вечером узнаем.

— А я и сейчас знаю. С ребятишками проблем не будет. Поэтомушеф в меня верит. Завтра я ему нужен. А послезавтра, если все нормальнопройдет, мне уже никто не понадобится. Всех пошлю подальше и заживу какчеловек.

— А я уеду, — вздохнул Юрлов. — К своим уеду, в деревню.

— Навсегда? — ухмыльнулся Бондаренко.

— Почему навсегда? На месяц-другой… А потом вернусь. Хозяинобещал каждому по сто тысяч. За эти деньги я в Москве такой кооператив открою —закачаешься.

— Кооператив, кооператив… Ты только об этом и думаешь, —почему-то разозлился Бондаренко. — Что он тебе сказал? Нам здесь всю ночькуковать?

— Нет. Он пришлет двух ребят мне на помощь. А ты поезжайдомой. Он говорит, ты ему завтра понадобишься.

— Само собой, — сплюнул на асфальт Бондаренко. — Когда гадостькакая-нибудь или дерьмо чужое нужно расхлебывать, сразу меня зовут.

— Давай поменяемся, — разозлился Юрлов. — Думаешь, мнеприятно сидеть здесь всю ночь? Он говорит: упустишь этого типа, я тебе головуоторву. До завтрашнего вечера приказал сидеть. А если я в туалет захочу?..

— А ты под себя, — хохотнул Бондаренко.

— Иди ты… — огрызнулся Юрлов.

— Чего дергаешься? — улыбнулся Бондаренко. — Он ведь ничегоособенного не сказал… Ну посидишь немного в машине. А если завтра этот типчиквыйдет, вы его сразу в машину — и к речке. Подержите под водой минут пять, ивсе расскажет как миленький. А потом можешь из него шашлык делать.

— Ты его плечи видел? Он выше меня на голову. А если он изнас шашлык сделает?

— Да ладно тебе… У тебя ствол имеется. Да и ребята без«игрушек» не приедут. Как-нибудь справитесь втроем.

Оба даже не подозревали, что весь их разговор слышит Дронго.Войдя в квартиру, он вышел из другого подъезда, завернул за угол и, вставпозади машины, метрах в пятидесяти от нее, вытащил принесенный из дома пистолет«RZ» с очень длинным стволом, на который был насажен глушитель. Дронгоприцелился в колесо машины и спустил курок. Стрела с миниатюрным микрофономприлипла к покрышке. Дронго тут же вставил в ухо наушник — слышимость былапрекрасная.