Наконец, Лансу это удалось, он закрутил ноги на плечах Сомона не хуже бразильской гароты и держал слабо шевелящееся тело, пока Плескун не затих.

Остальные поединки с Фрафом Водопадом, Нором Ивой, Джерри Омутом и Гринни Жабой прошли в такой же теплой, дружественной манере, в том же темпе и с похожим результатом.

Изломанные, задушенные или нокаутированные водяники валялись на полу и хватали Ланса за ноги, мешая ему биться. Но он оставался на ногах и после последней схватки. Правда, простоял он недолго. Победно оглядев поле боя, Ланс рухнул, будто марионетка, которую бросил кукловод. Все силы он отдал борьбе.

В бар в водяном телевизоре вполз Болтун, тряся своим огромным прозрачным пузом, полным напуганных мятущихся рыбок. Он стоял над телами, беспомощно разводя шлангами-руками в полной растерянности.

Экран померк, и Кенни сказал:

– Вот и ты видел, как все было. Потом Болтун их в коконы упаковал, хоть и не совсем правильно… А все равно ему спасибо и низкий поклон – все живы, но лежать им в воде еще долго – много внутренних повреждений, а песен правильных над ними никто не пел, и я не буду – по мне они все – просто идиоты. Калечились и улеглись сами, теперь пусть своим чином и выздоравливают… С тобой попроще было: зубы в живот вошли не ударом, а постепенно и требуху разную просто раздвинули. Так что у тебя просто отверстия были, в коже живота и в мышцах пресса, и так… по мелочи кое-что. Теперь Уат их залечил… Можешь путь свой продолжать, когда пожелаешь.

– Спасибо тебе, Кенни! – с чувством поблагодарил я водяника и потряс его крошечную руку. – Век не забуду! Не знаешь, что с моим зеленолицым «другом»?

– Убежал, сволочь, вместе с конем своим, кажется, Каурым зовут, пропал! Лешие по следу шли – в Дикое Поле подался. Чтоб ему там сгинуть… Скоро и мне с Уатом в путь-дорожку, давно жен да детишек своих не видели, все из-за ирода этого косорогого! Это из-за его черной магии поганой болото чистить пришлось так долго! По мне жена, поди, соскучилась, да и сынов хочу обнять!

Я с удивлением посмотрел на Кенни.

– А ты думал, что мы прямо из воды выходим? – улыбнулся Кенни, увидев мою растерянность, и рассмеялся. – Не комары же мы, право слово!

Мы еще поболтали с Кенни, потом пообщались с лешими, но через пару часов я засобирался. И так задержался! Два дня в коконе провалялся!

Сердечно простился с Горяном и его лесным народцем, с водяником, Болтуном и Уатом.

Затем вскочил на застоявшегося Ассама и помчался по лесной дороге. Теперь тропа стала широкой, прямой и твердой, деревья убрали с пути свои сучья, и я через несколько минут подъехал к Степным воротам.

Стрельцы, охранявшие въезд в город, узнали меня и проводили приветственными криками. Я в ответ помахал им рукой и направил коня к дому.

Дворня встретила меня радостной суетой. Беляна заохала и активно включилась в общий хаос. Отдавая распоряжения, не забывала сверкать в мою сторону белозубой улыбкой. Я сам распряг и почистил Ассама. В светлице поковырялся без аппетита в праздничном ужине и с наслаждением погрузился в горячую ванну. Понежиться в ароматной воде, правда, не удалось – прибыл гонец от Осетра, воевода жаждал новостей.

Нехотя я засобирался к предводителю славенской дружины, хвастаться особо-то нечем – зеленомордый избежал расплаты, цель похода не достигнута, а кому охота докладывать о неудачах?!

Когда доставал из походной сумы нарядный пояс с бляхами, на середину комнаты выкатился непристойный серебряный кубок – подарок фомора. Помнится, эта чаша способна посылки отправлять даже в иные миры и пространства.

Еще не убранный, богато накрытый стол подсказал, кому гостинец не помешает. Я взял кувшин самогона. Большой шмат сала с прослойками мяса, несколько соленых огурцов и шершавый каравай черного хлеба. Положил это все в кубок и… вспомнил адресата – Жбана. Он меня когда-то в Нави угостил, теперь и я его попотчую. Как только образ командира отряда чертей окончательно сформировался в моей голове, снедь с шипением исчезла. В комнате явственно завоняло серой и вроде жженым рогом. Я распахнул слюдяное окно, сквозняк вынес в огород неприятные запахи, хлопнула дверь в светлицу.

Хотел было я приказать заложить двуколку, но Осетр прислал за мной свою карету, запряженную восьмеркой тяжеловозов.

Неспешно золоченый короб на колесах тащился по улицам Славена. Побрякивая бубенцами на сбруе, крупные лошади раздвигали широкими мощными грудями толпу людей и всадников. Телеги, двуколки, возки и кареты попроще уступали солидному средству передвижения дорогу.

Возле дома воеводы караульные отсалютовали мне оружием. Незнакомый думный дьяк проводил меня к воеводе. Осетр ожидал меня в небольшой полутемной комнате. Когда я вошел, он широко улыбнулся. Крепко пожал мне руку, приобнял и усадил в кресло, сам сел напротив.

Я, не дожидаясь расспросов, рассказал о походе в подробностях, стараясь ничего не пропустить. Не стал только сообщать воеводе о способе пленения Узана и происшествиях московских, а равно рио-де-жанейрских, пражских, бангкокских и т. д. Эта информация, как мне показалось, ему ни к чему.

Осетр внимательно меня выслушал, когда я закончил, неопределенно хмыкнул, после секундного раздумья закричал в коридор, чтобы пришел дьяк.

– Да, вот он каков, болотный затворник! И по времени все совпадает, с год как к князю Косматко служить попросился. Показалось – полезен будет. Немало витязей выучил навыкам полезным, ратным. Ну, да ничего, без его премудростей обойдемся! – И уже вошедшему дьяку: – Срочно отправь грамоты о розыске Косматки во все концы княжества и за его пределы. Назначь награду в сто золотых монет за живого или мертвого и десять серебряных – за достоверные сведения о нем.

Дьяк кивнул и поспешно вышел.

– А про его козлиный облик что же не упомянул? А шептуном не быстрее будет? – поинтересовался я.

– Да, про козлоголового с зеленым лицом уж давно повсюду орут! Толку-то… А шептунам нас как раз перевертыш энтот, Косматко, и обучил. Теперь отказались от них. Как ты с Петром сотоварищи в Дикое Поле ушел, князь указ издал: любое колдовство запретить под страхом смерти. Даже клясться старыми богами нынче нельзя. О как! Вострому особые полномочия дадены – по его слову любого: в острог! Несколько инородцев огнем спалили, двух баб-повитух после водяного испытания[98] посмертно признали невиновными. Холодная полна подозреваемыми. Эх, времена смутные! К Роману кошмары не приходят, но крепко переменился княжич. За Вострым хвостом ходит, на допросах лично присутствует.