Впрочем, я ведь не врала. Да и куда деваться? Сбежать не смогу. Магией не владею. Что остается? Разве что согласиться.

– Больно не будет, обещаю. – Асиё застыла напротив меня. —Хочешь что-нибудь сказать напоследок или сделать? Может быть, оставить тебя наедине с нашим общим стражем? Займетесь чем-нибудь… ну… чем ты любишь заниматься?

Прозвучало издевательски.

Я посмотрела на Марка, который склонил голову и даже не глядел в нашу сторону. Он потерял веру. Перегорел. Сломался, осознавая, что это конец. Мы загнали себя в силки. Выхода нет.

– Покажи мне дворец, – внезапно попросила я, только бы оттянуть неизбежное. – Мне интересно, где жила женщина, которая сумела погубить всё то, чем я дорожила.

– Что за глупая прихоть? –  удивилась она и добавила с плохо скрытой горечью: –  Он пуст, в нем ничего не осталось.

– Моё единственное желание – увидеть дворец, –  с нажимом повторила я. –  Ты отказываешь мне в нем?

Асиё покачала головой и сделала жест рукой, мол, ну, пошли, раз уж ничего умнее ты не придумала. Марк поднялся с колен, встал за спиной королевы, чуть в стороне от меня.

– Тронный зал, – Асиё заговорила так, словно преподаватель, который показывает студентам заброшенный замок. – Когда-то он был прекрасен. Представь, повсюду стояли цветы. Белые розы.  Их обожала моя матушка, и я сохранила эту традицию, хотя не любила розы. Вон там располагался стол, за которым сидели мои советники. Сюда приходили люди, и мы решали их судьбы. Марк, помнишь?

Мужчина молча кивнул, прикрыв глаза.

Мы обходили комнату за комнатой. Спальни. Кабинеты. Гостиные. Бальный зал. Столовая. Королева рассказывала коротко, но ёмко о том, что когда-то окружало её.

Сохранилось лишь то, что было выточено в камне. Напольная ваза из куска гранита, бюст отца Асиё,  несколько статуй, мраморные подсвечники, трон да скульптура девушки внизу. Остальное растворилось в безвременье.

Всё это по-настоящему. Реально.

Королевы не существует нигде, кроме дворца. И, чтобы ожить, ей нужно моё тело. Всё так просто, что даже смешно. Реальное королевство сгинуло под водой, но души людей заточены в шахтах, которых неспроста боялись путники. Поисковики говорили, что внутри скоплена какая-то страшная магия. Шахты путали людей, мешая им выбраться. Только я сумела дойти до конца. Только меня диадема признала достойной. Только нас связало с Марком.

Уверена, стоит Асиё ожить, она найдет способ вернуть свой народ.

Будет ли её правление справедливым? Сомневаюсь. Душа королевы тронута тьмой, и единственное её желание – возродиться. Но не ради людей. Ради своего величия. Ради мести всему сущему.

Она поселится в моем теле и оставит Марка подле себя, чтобы до конца жизни напоминать ему о «предательстве». Чтобы унижать, показывая своё превосходство. Чтобы он существовал в агонии, видя перед собой меня, но зная – его Ольга мертва.

– Я сожалею, что твоей страны не стало, – сказала я, когда мы спустились по лестнице на первый этаж, в тот самый холл.

– С самого начала правления я знала, что это когда-нибудь случится, – дернула плечом Асиё. – Несколько поколений наш род владел силой диадемы. Наши земли не знали упадка, наша магия была сильна, наши дети росли здоровыми и почти не гибли во младенчестве. Но за всё нужно платить.

Так вот что дает диадема. Вот какова шутка богов. Они даруют многовековое процветание, после которого берут свою плату людскими жизнями и полностью истребляют страну, которой некогда покровительствовали.

Но Асиё сумела убедить их дать ещё один шанс. Последний.

Я подошла к скульптуре девушки с осколком кувшина. Казалось, та готова расплакаться, столь огромная печаль отразилась на её лице – как у статуй, что стоят в усыпальницах правителей.

– Когда я жила тут, кувшин был цел, – отметила Асиё, коснувшись ладоней скульптуры. – Видимо, он разбился, и его восстановили с помощью магии, потому сохранился лишь кусок. В детстве мне нравилось наливать в кувшин воду и ставить внутрь цветы, но родители постоянно ругались.

Королева существует в мире, где есть только скульптуры из камня и осколок кувшина.

Мне жаль её.

Она ранила Марка, и шрамы не заживают, принося ему боль от каждого шага. Но он движется за ней. В метре от своей королевы. Куда она, туда и он.

– Идем, – Асиё отвернулась, махнув волосами, отгоняя какие-то неприятные воспоминания, заставившие её лицо помрачнеть. – Осталось совсем немного.

Я глянула на безучастного Марка, глянула на девушку, в чьих глазах застыло многовековое страдание. С нажимом провела подушечкой указательного пальца по острому краю кувшина, и на коже появилась капелька крови.

Всё настоящее, даже порез.

«Это не сон», – сказала королева, а потому смерть здесь точно так же реальна.

Я поравнялась с Асиё, плечо к плечу, шаг в шаг.

– Одно могу сказать: ты – истинный правитель, – в моем голосе звучало сожаление. – Потому что не побоялась заключить соглашение с богами в обмен на свою душу. Я читала о тебе в книгах. Тебя ценили. Марк отзывался о тебе с уважением. Он любил тебя всем сердцем. Поверь мне.

– К чему эти сладкие речи? – девушка поморщилась, но кинула быстрый взгляд на идущего позади мужчину; тот никак не отреагировал. – Думаешь, я расчувствуюсь и оставлю тебя в живых?

– Конечно, нет, – я развела руками.

Палец до сих пор болел. Асиё увидела кровь на моей руке, глянула на скульптуру. Та протягивала к нам опустевшие ладони, точно моля вложить в них хоть что-нибудь.

– Неужели ты думала, будто я ничего не замечу? Ну и где кувшин? – спросила королева с ехидством.

– У меня, – хрипло ответил Марк, в один шаг оказавшись за спиной королевы, и резанул её по горлу.

Глаза Асиё расширились от неверия. Девушка схватилась за шею, из которой сочилась кровь. Она стекала по коже, расплывалась на алом платье бурыми пятнами. Королева попыталась призвать магию, да только рана была слишком серьезна. Смертельна.

Разумеется, Марк видел, как я порезала палец, проверяя, реальна ли здешняя боль. Он всё понял, как только мысль появилась в моей голове. А я видела, как он зажал осколок в руке, и знала, что случится дальше.

Нам не нужны слова, чтобы слышать друг друга.

Мы связаны не магией, но чем-то большим.

– Идиот… – сквозь бульканье крови засипела королева, обрушившись на пол. – Если меня не станет, вы навсегда останетесь здесь.

«Либо оба спасемся, либо оба умрем. Третьего не дано» – я вновь повторила эту простую как медная монета мысль. Осознание не вызывало во мне ужаса. Скорее – успокоение. Смерть не пугает, если рядом есть тот, без которого бессмысленна жизнь.

– Ты была хорошим правителем, – я опустилась перед Асиё. – И мне жаль, что твоя жизнь оборвется таким