Я провёл всю ночь, собирая воедино сведения, которые мы раздобыли, и пытаясь как-то упорядочить их. Но в этом не было никакого смысла.

«Что ты делаешь, когда не можешь найти решение?» – спросил я себя. И сам же себе ответил: «Бесцельно барахтаешься в информации».

Однако другой голос, где-то глубоко внутри меня, сказал другое:

«Ты отступаешь, чтобы позволить разуму самому найти ответ».

Я где-то слышал это раньше. От… Тома?

Не от Тома. От мастера Бенедикта. Да. Он говорил это мне. Но не после того, как я очнулся. Он говорил это раньше!

Я выпрямился. Заколотилось сердце. Я вспомнил! Вспомнил что-то новое!

Увы, радость длилась недолго, потому что не приближала меня к разгадке тайны. Не помогала спасти детей. Не могла защитить моих друзей и меня самого от опасности.

Итак, Сибил обвинила сэра Эдмунда в мошенничестве и убийствах. Это оказалось правдой. И я не сомневался, что стрелял в нас именно Джулиан. Только он был в курсе, что мы идём в Хук-Реддейл, он умел пользоваться луком, и – самое главное – дети хорошо знали его, поскольку Джулиан часто навещал окрестные деревни. Скорее всего, отец и сын действовали заодно. Сэр Эдмунд давал указания, а Джулиан забирал детей.

Как насчёт Альваро? Его роль я понять не мог. Сэр Эдмунд говорил, что Альваро много лет был его помощником. Обманывал ли его Дарси, как всех прочих? Или Альваро знал, что сэр Эдмунд – мошенник? Он не мог не замечать, что Дарси становится всё богаче и богаче. Так понимал ли Альваро, что сэр Эдмунд зарабатывает деньги ложью? Или просто думал, что это плата лучшему охотнику на ведьм в стране? Я не представлял. Могло быть и так, и эдак.

С одной стороны, сэр Эдмунд говорил, что никому – даже Альваро – не позволял использовать свою иглу. Это наводило на мысль, что его обманывали, как и остальных. С другой же стороны, приезд Альваро «в гости на зиму» очень уж удачно совпал с тем временем, когда начали пропадать дети.

Я не знал, что и думать. Тут рассказ Сибил ничем не помогал – она не знала этого человека. Здесь зияла огромная дыра. Чем дольше я размышлял, тем больше мне казалось, что Альваро – главный ключ к раскрытию всех тайн. Если он был одним из похитителей, то причина его приезда становилась ясна. Но если не был…

Мне вспомнилось, с какой яростью он схватил нож, увидев символы зла. Альваро мог стать очень могущественным союзником…

Я закрыл лицо руками. Сэр Эдмунд, Джулиан, Альваро… у меня не было никаких доказательств, что именно они крадут детей. И даже если они – или кто-то из них – виновны, оставался вопрос, на который я не мог ответить. Зачем вообще похищать детей?

Сибил уверяла, что мотивом сэра Эдмунда были деньги. «Только они для него и важны», – сказала она. Но это не имело смысла. Дарси заработал состояние, беря взятки у богатых; родители пропавших детей были бедны.

Что толку красть этих детей? Потребовать за них выкуп? Какой, скажите на милость? Ведро молока?

Ты не сумеешь понять, – проговорил мастер Бенедикт, – пока не ответишь на другой вопрос. Что случилось с детьми?

Я нахмурился. О чём вы, учитель?

Их похитили, да. Но что с ними сталось потом?

Я оторопел, поняв, что мы никогда толком не думали об этом. Сперва мы просто задавались вопросом, кто их забрал. Потом решили, что во всём виновата Белая дама, а значит, дети мертвы. После, выяснив, что призрак тут ни при чём, мы задумались, почему детей крали. И, пытаясь ответить на этот вопрос, упустили из виду другой, самый важный: куда они делись?

Если похищения – дело рук Дарси, ему надо где-то спрятать детей. Может, в поместье? Нет, едва ли. Сэр Эдмунд должен был скрыть похищения от своих слуг. Ведь если б все слуги были заодно с ним, он просто зарезал бы нас в постелях. И Джулиану не пришлось бы устраивать засаду в Хук-Реддейл. Значит, дети где-то в другом месте, где никто из слуг не может их обнаружить.

Я задумался: что, если он спрятал детей в заброшенной деревне?

Хотя я солгал сэру Эдмунду о разбойниках, сама по себе идея-то недурна: если ты не веришь в Белую даму, то Хук-Реддейл – идеальное место, чтобы там спрятаться. Или кого-то спрятать… Там никто и никогда не будет искать.

Только вот это не имело смысла. Когда мы пришли в деревню, снег был не тронут. Он лежал так по меньшей мере с последнего снегопада. Иначе мы нашли бы следы.

Жуткая мысль пришла мне в голову. Что, если детей вообще нигде не держат? Что, если их просто…

Дарси готовы были спокойно убить нас. Тогда, возможно, и дети…

Я вздрогнул. Это слишком ужасно. Мне не хотелось верить.

Но тогда где они?

Подумай о Джулиане, – посоветовал мастер Бенедикт. – Вспомни, что он сказал тебе, когда предлагал прогуляться.

Я напряг память.

«Я покажу вам здешние деревушки и леса, где много дичи… А у реки есть пещера…»

Я резко выпрямился. Пещера! Это же идеальное укрытие! Спрятанное от чужих глаз и защищённое от непогоды. Там можно разжечь костёр. Будет достаточно тепло, чтобы дети выжили, и никто, проходящий мимо, не увидит свет.

Поместье Дарси рядом с рекой. Дети могут быть всего в нескольких сотнях ярдов от него…

Потом я вспомнил – пещеры здесь повсюду, и в отчаянии опустился обратно на стул. Я надеялся, что сумею найти их самостоятельно, но на самом деле понятия не имел, с чего начинать.

Есть ещё один кусочек головоломки, – напомнил мастер Бенедикт.

На сей раз я понял, о чём он. «Кусочек головоломки» лежал прямо передо мной, спал на кровати рядом с Томом.

Кроха. Она явилась на ферму Роберта словно бы ниоткуда. Кто она такая? И как связана с исчезнувшими детьми? Девочка провела с нами три дня, но – как ни странно – мы по-прежнему ничего о ней не знали. Она явно была без ума от Тома и вроде бы доверяла нам с Салли, но произнесла всего два слова.

«Монмон» – когда впервые увидела Тома, и «пуритане» – в гостинице. В тот раз она так испугалась, что заплакала. Эти «пуритане» должны что-то значить. Но что? Сперва я предположил, что Дарси, возможно, вовлечены в какой-то пуританский заговор, но отказался от этой идеи, вспомнив, что Кроха ничуть не тревожилась, оказавшись в их доме. Хотя, подумалось мне, малышка ведь ни разу не видела самих Дарси. Она всё время оставалась с Томом в комнатах для слуг.

Я покачал головой. Слишком много предположений и никаких фактов. Выбора нет: надо убедить Кроху рассказать нам хоть что-нибудь.

Послышался тихий стук в дверь.

– Входите, – прошептал я.

Комнату залило алым рассветным светом. Я сощурился. Оказывается, уже наступило утро. Я прикрыл глаза рукой, затем опустил её и почувствовал тепло на лице. Тучи наконец-то разошлись.

Уиз принёс завтрак – опять лепёшки со взбитыми сливками и клубничным вареньем. Лук висел у него на плече. Он поставил тарелки на стол возле меня.