меня при мысли о том, к чему клонилась эта история. Учитывая, что Гаррет был один и никогда не упоминал о ребенке, это не могло быть ничем хорошим. Но я спокойно слушала, пока он продолжал.

— Я был расстроен. Не потому, что она была беременна, а потому, что никто из нас не заметил этого до моего отъезда, и я собирался все это пропустить. Я всегда хотел быть отцом, хотел видеть женщину, которую я любил, беременной моим ребенком.

Он прочистил горло. — Я звонил так часто, как только мог, расспрашивал ее о назначенных встречах и новостях, следил за тем, чтобы у нее было достаточно денег, чтобы купить все, что ей нужно.

— Быть на службе — это то, что ты должен испытать, чтобы понять. Это ужасно. Но я и представить себе не мог, как тяжело ей было жить одной, вынашивая ребенка от мужчины, которого не было рядом и который редко мог позвонить. Все это время я чувствовал себя виноватым. Каждый месяц, каждую неделю, каждый гребаный день.

Он бросил одеяло себе на колени, сжав поверх него кулаки, и мое сердце перестало биться. Мне хотелось взять его за руки или наклониться и положить голову ему на плечо. Что-то. Что-нибудь.

— Я вернулся домой, ожидая застать свою невесту с почти годовалым сыном. Дэвином, — он остановился, уставившись на свои руки.

— Она никогда не была беременна? — я спросила.

Он рассмеялся, и это был сухой, уродливый звук. — О нет, она была беременна. Оказалось, он просто не был моим.

Это тошнотворное чувство усилилось, подступая к моему горлу. Я отложила свое одеяло в сторону, поворачиваясь к нему лицом. Я больше не могла не смотреть на него, только не с этим измученным выражением, искажающим его лицо. — Мне так жаль, Гаррет.

— Она уже была беременна чужим ребенком, когда я сделал ей предложение, — он усмехнулся, — что имело больше смысла, поскольку я никогда не трахал ее грубо, но я был слишком слеп, чтобы видеть это раньше. Хуже всего было то, что она открыто призналась в этом. Ей даже не было стыдно.

Мои ногти впились в пижамные штаны, и от всего своего злого сердца я пожалела, что не царапаю лицо этой неизвестной бродяги. — Какого черта она сказала «да», если была с кем-то другим?

— Деньги.

Это единственное слово разнеслось по комнате, ударяясь о каждую стену, разбрызгиваясь по потолку и полу, покрывая каждый дюйм отвратительной пленкой.

— Как ее звали? — потребовала я.

Он повернулся, чтобы заглянуть мне в глаза, и я знала, что он мог видеть каждую частичку ярости, которую я не потрудилась скрыть. — Для чего это?

— Потому что я, сука, хочу влепить ей пощечину прямо по ее никчемному лицу.

Его ноздри раздулись, взгляд метнулся к моему рту, прежде чем отвести взгляд, мускул на его щеке дернулся. — Ее звали Кортни, но не теряй из-за этого сна, это случилось много лет назад. Я прошел тест на отцовство, чтобы убедиться, что мальчик не мой, а затем, по сути, сказал ей, что она мертва для меня.

Я узнала это имя. Однажды я подслушала, как он разговаривал с ней по телефону, казалось, целую вечность назад. Удовлетворение пронзило меня, когда я вспомнила, как живо он послал ее на хуй.

— Она часто с тобой связывается?

Он покачал головой, — нет, она позвонила мне только один раз с тех пор, как я уехал, и это было для того, чтобы попросить меня покопаться в каких-то старых страховых документах на предмет чего-то. Я отказался, и она больше не звонила.

Я положила свою руку поверх его, обхватив пальцами его кулак. — Мне жаль.

— Не стоит. Она не стоит твоего времени или гнева, Мэдди.

— Хотя я категорически не согласна с этим утверждением, это не то, о чем я сожалею.

Он повернул свою руку, раскрывая ее, чтобы мои пальцы переплелись с его. — Тогда за что ты извиняешься?

— За разговор, который ты подслушал, когда мы впервые встретились. Я сожалею, что когда-либо шутила об использовании мужчин ради денег. Надеюсь, ты знаешь, я никогда этого не имел в виду.

Он сжал мою руку. — Я знаю, что ты этого не имела ввиду.

Я улыбнулась, убирая руку и пересаживаясь на свое прежнее место, чтобы предоставить ему его личное пространство. Что-то промелькнуло на его лице, но это появилось и исчезло в одно мгновение, и я даже не была уверена, что заметила это.

Снова подобрав одеяло, я спросила, — Так это тогда ты переехал в дуплекс?

Он передразнил меня, хватая свое вязание и откидываясь на подушки. — Да, мне нужно было начать все сначала, и мой брат был здесь, чтобы найти мне работу. Довольно лаконично и сухо.

— Что заставило Гарри переехать сюда?

Он хмыкнул. — Сара.

Это меня не удивило. Любой, у кого были глаза, мог видеть, что этот мужчина по уши влюблен в нее. У меня было такое чувство, что он переехал бы в Антарктиду, если бы она его попросила.

— Как часто вы с Гарри видитесь со своей мамой? Если ты не возражаешь, я спрошу.

Он ответил не сразу, зажав крючок между губами, пока снимал несколько стежков, чтобы переделать. — Обычно летом мы летаем в Кали, чтобы повидаться с ней на неделю или две.

Я собиралась расспросить его подробнее, но закрыла рот, когда дверь Джейми со скрипом открылась позади нас. Мы оба повернулись, уставившись на высунувшуюся взъерошенную голову.

— Я уже могу выйти?

— Ты закончил со своей комнатой?

— В твоей комнате все убрано?

Глаза Джейми расширились, переводя взгляд с меня на мужчину и обратно, когда мы оба заговорили одновременно. Я посмотрела на Гаррета и увидела, как его губы растянулись в улыбке.

Я смягчилась, уступив жалкому щенячьему выражению лица парня. — Хорошо, приходи немного потусоваться, но я ожидаю, что ты закончишь перед сном.

— Договорились, — он выбежал, чуть не споткнувшись о спящую Сэйди на полу. Стоя рядом с телевизором, он хлопнул в ладоши, озорно улыбаясь.

— Итак, кто хочет поиграть первым?

— Что ты только что сказал?

— Я сказал, что твои боевые навыки хуже, чем футбольные!

Я взвизгнула, отскакивая в сторону, когда Гаррет уронил свой контроллер и прыгнул на Джейми, повалив его на землю и дав подзатыльник. — Возьми свои слова обратно.

— Нет!

Боже милостивый. Я встала, сложила почти готовое одеяло обратно в сумку и бросила его в угол. Наблюдать за тем, как они катаются со смеху, было так же весело, как и больно. Это было именно то, чего Джейми был лишен.

Я