что по ней открыли огонь товарищи дежурного, которым совсем не понравилось то, что кто-то приложил его о стену. Для Лавинии это мало что значило, она двигалась намного быстрее, чем эти марсианские неудачники подумать успевали. У Десятой не было цели обязательно убить их, однако если они умирали от того, что их черепушки оказывались слишком хрупкими, а хребты недостаточно крепкими, то и ладно. Они знали, на что шли.

Пока она возилась с охраной, Рафаль заблокировал двери. Изначально вход в башню был стеклянным, красивым, но абсолютно бестолковым. Теперь же войти в небоскреб мешала грандиозная металлическая плита, которую Первый оторвал от стены.

– Самое большое скопление людей в центре небоскреба, – указала Лавиния, сосредотачиваясь на своих ощущениях. – Половину можем списать на обслугу, состоящую в основном из гражданских, но и солдат тут наберется под сотню. Фратчаки, которые отец и сын, скорее всего, прячутся наверху. Как думаешь, почему люди верят, будто наверху всегда безопасней?

– Не знаю, – нервно отозвался Рафаль. – Давай побыстрее покончим с этим, надоело уже!

Он снова был не в лучшей форме. Этого Лавиния и опасалась: его состояние и настроение в последнее время стали непредсказуемыми. Еще утром, когда они покидали свое временное жилище, Рафаль казался бодрым и уверенным в себе, а теперь – пожалуйста… Но поворачивать назад было поздно, и Лавиния предпочла надеяться на лучшее.

Она терпеть не могла ближний бой и с удовольствием создала бы себе пару-тройку мутантов. Проблема заключалась в том, что для них не нашлось материалов. Фауна на Марсе была немногочисленной и в основном декоративной. В Новом Константинополе подходящих животных не водилось, в башне – тем более. Ну а подчинять людей Лавиния не умела, и дело тут было не в моральных ограничениях или запретах Легиона, у нее просто не хватало сил. Она сомневалась, что такое вообще возможно, хотя до нее доходили слухи, что кто-то в первой пятерке развлекается подобным.

Но явно не Рафаль, потому что он-то как раз бросался в бой, изменяя лишь собственное тело. И снова он действовал неровно… Да, он был хорош, но не так, как раньше. В его движениях появилась неуклюжесть, эмоциональность какая-то… Он дрался как кадет, который в панике выходит на тренировочное поле.

На уровнях выше их ожидали боевые роботы, которые оказались противникам посерьезней, чем дежурные. Лавиния все равно без труда справлялась с ними. Да и Рафаль тоже, но он отдавал этому больше сил, чем следовало бы, пару раз принял попадание из плазменных орудий… Форма легионера выдержала, тело быстро восстановилось – но сам факт!

– Ты хорошо себя чувствуешь? – наконец решилась спросить Лавиния. – Мы можем прекратить…

– С ума сошла? – недовольно откликнулся Рафаль, сминая очередного робота. – Нельзя прекращать миссию!

Десятая решила немного смягчить ситуацию:

– Никакая миссия не будет для меня важнее чем ты. Я же люблю тебя, и если для тебя возникает угроза, я готова все свернуть! Я уж лучше приму гнев Легиона, чем потеряю тебя!

Трюк сработал: Рафаль перестал хмуриться, он даже слабо, еле заметно улыбнулся.

– Я действительно справлюсь, просто поверь мне. Да, начало получилось шероховатое, но это ненадолго. Когда мы доберемся до сенатора, все пройдет как надо.

Лавиния сильно сомневалась, что такое возможно, но Первый не подвел. Дальше на их пути появились роботы помощнее – Фратчак вполне предсказуемо усиливал линии защиты. Однако к этому моменту Рафаль действительно сумел взять себя в руки.

Теперь уже большую часть атак принимал на себя он – и делал это так, как и должен номер 1. Он двигался настолько быстро, что уследить за ним не всегда могла даже Лавиния. Он бил теперь очень точно, полностью избавившись от ярости. Из-за этого машины просто выходили из строя, а не разлетались во все стороны раскаленными осколками. Рафаль тратил ровно столько энергии, сколько и нужно было для решения проблемы – такая четкость свойственна лишь высшим.

Лавиния вообще могла не участвовать в битве, она сама атаковала роботов, только чтобы не выглядеть бесполезной. Но, если бы ее здесь не было, для Рафаля мало что изменилось бы – его одного было достаточно для такой нагрузки.

А может, и не было бы? Может, если бы не Лавиния, он вообще не пришел бы в себя и сорвался на истерику? Ей нравилось думать, что все обстоит именно так.

Их задачу существенно облегчило то, что живые охранники сами убрались с их пути. Похоже, марсиан впечатлило то зрелище, которое представляла собой битва с роботами. Лавиния чувствовала, как люди отступают по боковым лестницам. Преследовать их никто не собирался, ведь два источника жизни по-прежнему оставались наверху, только это и имело значение.

Отец и сын Фратчаки сообразили, что бежать попросту некуда. Да, они могли бы затеряться среди солдат, только это помогло бы ненадолго. Они решили использовать другую стратегию.

Когда легионеры добрались до апартаментов наверху, их уже ждали. За столом сидел Киприан Фратчак – бывший сенатор, который только-только закончил программу реабилитации. В нем сразу чувствовался лидер: он даже сейчас, уже осознавая свой плен, оставался невозмутим.

А вот сын явно пошел не в него. Иво даже внешне не напоминал статного и привлекательного Киприана. Молодой человек, фигурой поразительно похожий на грушу, старался держаться достойно, однако получалось у него отвратительно: губы заметно подрагивали, на глазах блестели слезы. Он часто моргал, чтобы скрыть это, но в итоге привлекал еще больше внимания к собственной слабости. Казалось, что ему хочется просто растечься в незаметную лужу… Он как будто даже начал: крупные щеки были намного больше лба, и создавалось впечатление, что поверхность Марса тянет к себе Иво куда сильнее, чем других людей.

Отец не обращал на сына никакого внимания. Возможно, пока легионеры добирались сюда, все усилия Киприана ушли на то, чтобы погасить истерику уважаемого сенатора, и это максимум, на который он мог рассчитывать. Так что обращался к ним старший из Фратчаков, а младший просто стоял за его спиной.

– Я не ожидал такого от федеральных войск, – признал Киприан. – Хотя нет, какое там… Вы из специального корпуса? Или из легендарного Легиона?

– Вы хорошо осведомлены, – заметил Рафаль. К счастью, до верхних этажей он добрался в отличной форме: такой же очаровательный и приветливый, каким Лавиния впервые его увидела. – Тогда вы должны понимать, что нам нужно.

– Наша сдача в плен, я так понимаю. Это уже произошло. Мы сдаемся – и требуем отношения к себе в соответствии со всеми конвенциями.

– Но разве Марс не вышел из этих конвенций, когда объявил о своей независимости?

– Земля-то не вышла, – парировал Киприан.

– Это очень удобно: вы можете обращаться с пленными, как душе угодно, но с вами должны обращаться уважительно. Боюсь, на этот раз не все сложится так, как удобно вам. Нам кое-что необходимо до того, как мы заберем вас с планеты.

– Вот как? Что же?

– Вы явно находитесь в привилегированном положении по отношению к другим сенаторам. Однако договор с третьей стороной, спонсировавшей мятеж, заключили не вы.

– Вы настолько уверены в этом?

– Абсолютно.

На уверенность Рафаль как раз имел полное право: когда они обсуждали штурм башни с руководством, им передали сведения, добытые Стефаном Северином. Посредником между Марсом и третьей стороной стала Саанви Скайлер. Еще трех сенаторов использовали как расходный материал – но не Иво. Он добровольно остался в городе и даже не пытался скрыться. В нынешних обстоятельствах это могло означать лишь одно: Фратчаки уже подписали парочку выгодных контрактов с кем нужно, их меньше всего волновала болтовня о свободе и независимости.

Так что Рафаль был прав, расспрашивая их. Правду о третьей стороне следовало выяснить как можно скорее – на случай, если ее представители все еще на планете и их удастся захватить.

Вот только Киприан подыгрывать не спешил. Иво, может, и сдался бы под давлением, но одного строгого взгляда его отца было достаточно, чтобы он держал рот закрытым.

– Нам нечего сказать вам, – заявил Фратчак-старший.

– Я так не думаю. Вам известно, что именно стало приоритетной целью на Марсе.

И снова Рафаль угадал. Нет, Киприан не спешил ничего подтверждать, он вообще промолчал. Но на секунду он поддался гневу, и этого было достаточно. Сколько бы он ни изображал спокойствие сейчас, он действительно злился. Похоже, победа была совсем близко, роль семьи Фратчак в восстании оказалась больше, чем они предполагали…

Впрочем, это были просто домыслы. Влезть Киприану в голову, как это сделал бы Третий,