Чего нельзя было не заметить – это запаха, едва ощутимого у входа и значительно усиливавшегося по мере продвижения вглубь.

– Фу! – прошептала я, впервые в жизни пожалев, что при мне нет одной из тех нелепых надушенных бутоньерок, которые юные леди носят при себе и затыкают ими нос в знак вежливого оскорбления. – Что это? Там, внизу, кладка протухших драконьих яиц?

– Это сера, – шепнул в ответ Джейкоб. Наши перешептывания, отраженные камнем, унеслись в глубину пещеры. – Должно быть, где-то поблизости имеются залежи.

Никто из нас не был химиком, посему позволю себе сопроводить замечание мужа одной деталью из блестящего геологического трактата мистера Пегшоу «Процессы возникновения пещер в различных условиях», уместность коих станет понятна далее. Источником запаха тухлых яиц были не залежи серы, но сероводород, сочившийся наружу откуда-то из глубины. (Нам крайне повезло, что его концентрация была невелика, и взрыв нам не угрожал, а до более концентрированных скоплений мы не дошли.) В соединении с водой этот газ превращается в серную кислоту, благодаря которой и образовалась система пещер, верхнюю часть которой мы в тот момент исследовали. Впоследствии спелеологи приложили немало усилий к составлению карты Друштаневских пещер, как называют их ныне, и, насколько мне известно, самые доступные их части в последние годы стали чем-то наподобие аттракциона для туристов, но точная протяженность этой пещерной системы до сих пор не установлена, а вход в ту невероятную бездну, куда заходили мы, строго воспрещен.

Мы тоже чувствовали себя нарушителями границ чужого владения. Но вскоре пол под ногами на время выровнялся, и Джейкоб рискнул отойти от стены. Заблудиться, пока сверху виднелся светлый овал входа, можно было не опасаться. И, не успев отойти хоть сколь-нибудь далеко, мы обнаружили нечто совершенно неожиданное.

Вначале я подумала, что это просто еще одно каменное образование. Однако оно странно поблескивало, отражая свет, и я поняла, что это не камень, а груда гниющего мяса. Любопытство тут же сменилось приливом отвращения.

В этой груде явственно различалась конечность.

Точнее говоря, задняя лапа дракона.

Не заглушай серная вонь запах падали, подозреваю, мне сделалось бы дурно. В сложившейся же ситуации мысли немедля вернулись к изначальной, почти позабытой гипотезе о том, что эта пещера – логово огромного горного змея, да к тому же – пожирающего своих сородичей. Вот от этого (а вовсе не от вида падали) желудок и впрямь едва не вывернуло наизнанку.

Охваченный болезненным изумлением, Ильиш двинулся вперед, чтобы осмотреть груду гниющего мяса. Джейкоб крайне неосторожно обернулся ко мне и к свету факела.

– Изабелла… – заговорил он.

Моя мысль следовала тем же путем. Драконья лапа была не съедена, а брошена, оставлена на полу – пусть и в изначально растерзанном виде. О степени разложения, учитывая условия в пещере, куда не залетали даже мухи, оставалось только гадать… но мне было известно лишь о двух горных змеях, убитых столь недавно. И одного из них, прежде, чем его тело исчезло, я успела рассмотреть во всех подробностях.

Я была уверена: это – задняя лапа нашего пропавшего дракона.

Мало того, далее мы обнаружили и другие части туши, которые могли принадлежать только убитому нами дракону – впрочем, в таком состоянии, что я отнюдь не жаждала составлять подробный перечень. Мы смогли разглядеть, что туша действительно была разорвана на части, как и предполагал тем скверным утром мистер Уикер, но их утащили не для того, чтобы съесть. Вместо этого драконы погребли останки сородича здесь.

Отчего?

Наши изыскания длились уже так долго, что факел начал угасать. Отравленный воздух тоже давал о себе знать. Окликнув Ильиша, мы поспешили прочь, в зеленую тишь ущелья, где рухнули на кстати подвернувшиеся удобные камни и, глядя друг на друга, начали дискуссию, в которой парнишка не понимал ни слова, так как говорили мы по-ширландски. В таком смятении ума ни я, ни Джейкоб не находили в себе сил выражать свои мысли на выштранском.

– Ты когда-нибудь слышала о кладбищах слонов? – спросил Джейкоб.

– Только в весьма сентиментальных сказках, – ответила я, утирая испарину со лба. Солнце висело прямо над головой, накаляя неподвижный воздух, но я не могла бы заявить со всей откровенностью, будто вспотела именно от жары. – Я думала, это – просто слащавые выдумки для детей.

Прополоскав рот водой, чтобы избавиться от привкуса серы, Джейкоб сплюнул в кусты.

– Возможно, они существуют, а возможно, и нет. Хилфорд мог бы сказать точно. Но драконьи кладбища… такого никто даже не предполагал.

– Еще неизвестно, кладбище ли это, – заметила я. – Одно захоронение – или погребение, или как это следует назвать – еще не закономерность. Но если здесь и были другие трупы драконов, к этому времени они полностью разложились.

Поскольку я женщина практичная, мне действительно пришла в голову мысль, что мы можем проверить гипотезу кладбища, убив еще одного дракона и проследив, не унесут ли сородичи сюда же и его. Но, хотя я ничего не имею против убийства животных ради науки, хладнокровное убийство ради ответа на один-единственный вопрос мне претило.

На самом деле, после того как мне пришло в голову, что драконам действительно может быть небезразлична судьба их собратьев, мысли об их убийстве вообще не вызывали оптимизма. Эта черта казалась странно человеческой – одной из тех, что отличают нас от животных. Если они скорбят по своим умершим…

По крайней мере, возвращения гипотетической драконьей матки можно было больше не опасаться, но мы продолжали держаться начеку – на случай, если ущелье вздумается навестить какому-нибудь дракону обычных размеров. Интересно, действительно ли убитый нами дракон был разорван на части только потому, что иначе товарищам было не унести его? Без ручного дракона и испытаний его грузоподъемности проверить это не представлялось возможным. Впрочем, если бы нам удалось понаблюдать за драконом, несущим по воздуху медведя… Однако я заставила себя вернуться к более насущному вопросу. Что же перед нами – аберрация или закономерность?

Если вспомнить о необходимости выбраться из ущелья, пока не сделалось слишком поздно, времени на дальнейшие исследования оставалось не много. Вооружившись факелами, мы вернулись в пещеру, вновь отыскали груду падали (значит, она нам не привиделась) и двинулись в разные стороны от нее.

Важнейшую из находок мы едва не проглядели. Как я уже говорила, в пещере имелось множество самых причудливых каменных образований, и еще один наплыв или нарост взгляда не привлекал. К стыду своему должна признаться, что мы так ничего и не заметили бы, если бы я буквально не споткнулась об это.

Мой факел откатился в сторону, и его поднял Ильиш. Джейкоб подошел помочь мне подняться, но внезапно остановил этот процесс на полпути. Подошвы мои скользнули по гладкому камню, и я, вскрикнув от возмущения, чувствительно шлепнулась на пятую точку.

– Если уж предлагаешь помощь, то будь любезен не…