Серия в «солнышко», аперкот, хук слева, прямой в челюсть. А после, когда соперник уже «поплыл», два шага назад и эффектный, с разворотом вокруг оси, удар пяткой по кумполу.

Непобедимый чемпион грохнулся наземь, словно подкошенный.

Несколько секунд на арене стояла гулкая тишина, а затем трибуны как будто взорвались.

Даже не думал, что тут все такие фанатики рукопашки. Зрители орали, подпрыгивали, бросали вверх шапки. Спокойной в этой беснующейся толпе оставалась только хозяйка поместья. Наклонившись к своему фавориту, она указала на меня пальцем и что-то негромко сказала. Либий тут же вскочил и махнул рукой поигрывающему жезлом судье. Тот, получив приказ, быстро подбежал к Либию и хозяйке.

О чём они говорили, я расслышать не мог. Но то, что моё выступление госпожу Астоэ заинтересовало, было понятно и так, без пояснений.

— Ты победил и получишь награду, — сообщил вернувшийся в центр арены судья. — Госпожа Астоэ дарует тебе право выступить против двух её лучших бойцов. Прямо сейчас. Ты готов?

— Да.

Услышав, что он сказал и что я ответил, трибуны разразились новыми воплями, ещё более восторженными, ещё более кровожадными.

Оба противника появились в местном аналоге «октагона» всего через пару минут. Те самые звероподобные конвоиры, что привели меня в клетку.

«Уверен, что справишься?» — в голосе Мелы явно звучала тревога.

Я неспешно встряхнул руками и перекинул кристалл обратно на грудь.

«Не беспокойся. Справлюсь…»

Справиться-то я справился, но попотеть пришлось.

Драться с двумя «гориллами» сразу — это вам не шубу в трусы заправлять. Подставишься под удар, никакой экстра-гель не поможет.

Тем не менее, несмотря на всю внешнюю брутальность, Первый и Второй (именно так объявил их судья) по рукопашной подготовке всё-таки уступали выпускнику имперского «Полигона» и обладателю второй метки «убийцы», прошедшего огонь, воду и медные трубы Ландвилия. И это я понял уже в первые двадцать секунд от начала боя.

Главной задачей для меня стало разделить схватку надвое. В том смысле, что пока дерёшься с одним, второй под ногами не путается.

Опыт, полученный в поединке с Тауном-молотом, оказался тут как нельзя кстати. Попробовав раз, как действует висящий на шее кристалл, дальше мне оставалось только использовать его так как надо.

В течение боя я регулярно перекидывал зелёный кристалл туда и обратно, сбивая «прицел» одному из противников и переключая внимание на другого. Внезапная потеря концентрации действовала на соперников деморализующе. Её столь же внезапное возвращение приводило к взрыву эмоций и желанию побыстрее разделаться с недругом.

На этом я, собственно, их и ловил.

Когда Первый впадал в прострацию, я просто отпрыгивал от него, и пока он меня «ловил», окучивал Второго, после чего перемещал кристалл на сто восемьдесят, и уже Второй начинал махать кулаками впустую, не понимая, что происходит.

В итоге, на Первого, чтобы отбить ему почки и убрать из игры, понадобилось около трёх минут, после чего я полностью переключился на его сотоварища. С ним, оставшимся против меня в одиночестве, уже можно было не церемониться и использовать весь арсенал средств.

Ну, я и использовал. Гонял Второго по всей площадке, издевался над ним, как хотел, почти как тореро над съехавшим с катушек быком, а после, когда он вообще перестал хоть что-то соображать, уронил на песок и, взяв бедолагу на болевой, довёл приём до конца.

Ну, а чего церемониться? Не хочешь сдаваться, получи, дружок, несовместимую с жизнью травму и моли всех местных богов, чтобы в судейском «восстановителе» ещё остались заряды…

Публика была в полном восторге. Стучала ногами, свистела, орала, хлопала, улюлюкала…

Хозяйка поместья это настроение, похоже, поддерживала. На меня она, по крайней мере, смотрела оценивающе, словно барышник на украденную цыганами лошадь.

«Сто против одного, она не удержится. Сама сейчас сюда выскочит», — уверенно предсказала Мела.

«Согласен».

«Ага. Только будь осторожнее. Шутить с ней, как с этими, у тебя вряд ли получится».

«Не беспокойся, шутить не буду. А на остальное посмотрим…»

Спутница не ошиблась. Когда шум на трибунах достиг своего апогея, госпожа Астоэ внезапно поднялась со своего места. В ту же секунду вокруг стало тихо-тихо, как будто бы кто-то невидимый вдруг выключил звук. В этой неожиданной тишине «внутренний» голос Мелы показался мне чуть ли не пушечным выстрелом:

«Ну, всё. Ща начнётся. Готовься…»

Хозяйка поместья одним резким движением сорвала с себя балахон и швырнула его не успевшему среагировать Либию. А затем просто прыгнула на арену, легко без разбега перемахнув через высокое (в человеческий рост) ограждение.

Приземлилась она столь же эффектно. Как в японском мультфильме. Припав на одно колено, опустив голову и раскинув в стороны руки, как будто бы в каждой из них имелось по стальному клинку.

Не успела взбитая прыжком пыль опуститься на землю, как зрители на трибунах словно очнулись от наваждения. Восхищение, предвкушение, ужас, восторг — всё это, как по мановению волшебной палочки, смешалось в одном общем рёве, общем порыве, желании прямо сейчас увидеть что-то такое, чего ещё миг назад никто и не ждал.

Да уж! Нечасто, видать, эта мадам балует своих подданных личным участием в представлениях, раз они так беснуются.

Одета Астоэ была в обтягивающий полукомбез, ничего не скрывающий, а скорее, наоборот, подчёркивающий. Типичная фитоняшка, если не знать подоплёку. Походка этому образу вполне соответствовала. По-кошачьи мягкая, цепкая, полная скрытой угрозы.

— Продержишься против меня больше пяти минут, войдёшь в ближний круг, — подойдя ближе, пообещала Астоэ. — Не продержишься, останешься в клетке.

— А если я выиграю? — нахально поинтересовался я, не отводя взгляд.

В глазах женщины промелькнула усмешка.

— Выиграешь, твои самые сокровенные желания станут явью.

«Угу. Знаем мы эти желания, — не преминула вставить свои пять копеек Мела. — Эта уродка и вправду думает, что все вокруг желают лишь одного…»

Что она имела в виду, я уточнять не стал. Некогда, да и незачем.

В обычном зрении хозяйка поместья уродкой не выглядела. Многие даже, наверное, посчитали бы её сексапильной. Однако в барьерном зрении я, как и Мела, видел в ней только злую насмешку над человечеством. Женщина-робот, женщина-киборг, женщина-механизм. Глянцевая оболочка, скрывающая внутреннюю неполноценность. Спрятанную от всех, кроме нас, умеющих различать ауры и их реальное наполнение.

Белые и алые нити, ещё остающиеся в барьерном рисунке Астоэ, говорили о том, что когда-то она была такой же, как Мельна. Но дальше что-то пошло́ не так. Женщина начала вытравливать из себя живое и заменять неживым. Возможно, что этим способом она боролась с заполняющей всё и вся «зеленью», а возможно, ей просто захотелось стать лучше и сильнее других. Но результат, как обычно, оказался совсем не таким, на который рассчитывали…