— Я больше ни слова не скажу. Идите домой. И не вздумайте больше упоминать при мне Маму Элейн, не то я прокляну ее имя и вы больше не сможете произносить его. — Он нацеливается пальцем мне на губы.

Я предпочитаю думать, что со мной он так все-таки не поступит, но взгляд у него такой свирепый, что впору засомневаться.

Если я что-то и узнаю о Маме Элейн, то не от него.

— Хорошо, — шиплю я сквозь зубы.

Йохан садится на учительский стол.

— Отлично. Со временем вы снова о ней забудете. А чего не помнишь, то тебя не интересует. Вам следует сосредоточиться на задании.

По шее у меня бежит холодок, я нервно сглатываю. Я снова забуду Маму Элейн?! Может, это он просто неудачно выразился? Нет, непохоже. Особенно когда речь идет о тетушке, о которой я не помню ровным счетом ничего. Но… А если я на самом деле помнила, только меня уже один раз заставили забыть? Уж кому как не Алекс полагается знать о ней все — но и она почти ничего не помнит. И взрослые не хотят говорить о Маме Элейн. На что они пойдут, лишь бы сохранить тайну? На то, чтобы стереть воспоминания? В нашей семье ни у кого не хватит на это диапазона, но у Дэвисов — вполне. Я стараюсь говорить как ни в чем не бывало.

— Кто сказал, что у меня задание?

— Я ощущаю вкус крови церемонии Усиления по всему Этобико. — Йохан ненадолго умолкает. — Прошу прощения, по всему Историческому Лонг-Бранчу. Но никакого волшебного послевкусия, которое дало бы ваше Призвание, я не чувствую. Прошло уже больше недели, а если бы вы провалились, Кейша написала бы мне предки знают сколько сообщений об этом.

Хорошо, что у Кейши хватило совести не писать ему предки знают сколько сообщений о мерзких подробностях моего задания.

— У меня все нормально. Получила задание, работаю над ним. — Я открываю рот и снова закрываю. Если Йохан так всполошился от упоминания Джастина и Мамы Элейн, мне не стоит прямо спрашивать его, что имела в виду Роуэн. — Скажите, какие три семьи чернокожих колдунов считаются самыми сильными?

Йохан кривится.

— Наши с вами всегда занимали первые места. Остальные не в счет.

— А если бы надо было присудить третье место, кого бы вы назвали?

— Вы что, заходили в «Дикси-Молл»? — Он трясет головой и указывает на дверь. — Идите, отведите сестру домой. У нее такой вид, будто она вот-вот закатит истерику.

Иден за окном сидит с бумажным пакетом в руках и смотрит на нас как положено ребенку, которому надоело, что взрослые от него откупаются. Я достаю телефон и пишу папе и Прии, что забрала ее из школы, потому что все равно нужно было завезти кое-что для Карибаны. Своевременное вранье поможет мне оправдать все, что расскажет им Иден.

Я поворачиваюсь к своему бывшему учителю.

— Ну что ж, все равно спасибо. — Я иду к двери.

— Не надо интересоваться Мамой Элейн, — повторяет Йохан мне вслед. — И по возможности держитесь подальше от Джастина Трембли.

Я в очередной раз радуюсь, что дар Кейс есть только у Кейс.

Теперь, когда я знаю, что все это связано с Джастином, я уже не отступлюсь. Хватит мне цепляться за пустоту. Между ним и Мамой Элейн есть связь, и это, вероятно, имеет отношение к нам с Люком. А Йохан невольно дал мне зацепку и по поводу сплетен Роуэн. Возможно, за ответами на свои вопросы мне стоит наведаться в «Дикси-Молл».

Права была миссис Картер. Йохан — хороший учитель. Он научил меня, что наша история определяет наше будущее, вот я и хочу узнать побольше о своей истории. Особенно если в ней замешан покровитель мальчика, которого я должна убить.

Глава четырнадцатая

Назавтра мы с Кейс стоим в очереди на «Пути́новой фабрике». «Пути́н» — это национальное квебекское блюдо, и здесь его готовят особенно вкусно: хрустящая картошка фри, нарезанная вручную, под домашним соусом, с жареным зерненым сыром, кусочками моцареллы и толстыми ломтиками бруклинской пепперони. А недавно стали продавать такую пиццу. Новый вкус, ограниченная серия. Вчера мама перевела мне мою двадцатку, и, хотя я пыталась вернуть долг Кейс, она только отмахнулась. А поскольку Люк не взял с меня денег за татуировку, в моем распоряжении все деньги на неделю. Это стоит отметить вкусненьким. Тем более что Кейс прекрасно показала себя на ознакомительном собрании в библиотеке и так понравилась дяде Роуэн, что он включил ее в краткий список кандидатов.

Я поднимаю телефон перед собой, чтобы сделать наше с Кейс селфи.

— Скажи: «Пи-и-ицца!»

Кейс делает на камеру лицо сковородкой, зато я улыбаюсь. ИИ-помощник снимает серию наших фотографий, на которых позу меняю только я.

— Помощник, придумай подпись — что-то про жизнь как пицца, — велю я.

Кейс закатывает глаза.

— Все-таки ты чокнутая.

Я пожимаю плечами и гляжу на длинную-длинную очередь, вытянувшуюся на квартал. Обычное дело, когда здесь подают экспериментальные блюда с новыми вкусами. Все просто на уши встают, лишь бы попробовать новинку и запостить фотки, пока продажу не закрыли.

— Что скажешь про историю с Йоханом? — спрашиваю я.

Вчера нам пришлось спешно готовить большой заказ для поставщика одной сети магазинов косметики, и я не успела поговорить с Кейс о том, что узнала. В том числе и о том, что у нас, похоже, стерли воспоминания о тете Элейн. Вместо этого я с бешеной скоростью паковала и маркировала нашу косметику под воображаемый ритм напряженного молчания между мамой и бабушкой. В основном дело было в маме — она страшно злилась, что бабушка не смогла уговорить Маму Джову изменить мне задание. Это я поняла по тому, что она время от времени бормотала что-то вроде «если матриарх не может повлиять на предков, это не матриарх, а бестолочь какая-то». Бабушка еле сдерживалась, чтобы не выгнать ее за дверь пинками. Я это знала по тому, как она сжимала и разжимала кулаки. Если бы ей не нужна была помощь, она бы, наверное, сдерживаться не стала.

— Я не слышала, чтобы кто-то думал про тетю Элейн, — жалуется Кейс.

— Ясное дело, — отвечаю я. — Ты же всегда слушала только мои мысли, потому что тебе лень нормально пользоваться своим даром.

— Это про…

— Протест у тебя уже больше года, а в результате ты слишком много знаешь о моих тайных мыслях и почти ничего — о том, что могло бы принести настоящую пользу.