Рена смотрит в окно класса, на Йохана.

— Он хороший учитель, правда? Лорен так считала. Теперь это неважно. Он не хочет помогать искать ее. — Тут ее голос, до жути спокойный, срывается, зубы блестят, словно она вот-вот оскалится, будто волчица.

Я нахожу в классе Калеба, брата Лорен. Он родился больным. По слухам, миссис Картер попросила Йохана вылечить его. И упросила их матриарха перейти на нечистую сторону, чтобы дать Йохану возможность спасти мальчика. Изменить позицию целого семейства по вопросам чистоты и нечистоты — отнюдь не пустяк, но ведь и жизнь непростая штука. Однако теперь мне вдруг приходит в голову, не повлиял ли на это страх перед ослаблением даров.

Йохан не особенно любит оказывать одолжения одному и тому же семейству несколько раз, если это не сулит особой выгоды. Нечистые колдуны тоже не всесильны. Особенно такие, как Дэвисы, — те, что убивают. Устроить так, чтобы серийные убийства сошли тебе с рук, — задача не из легких, даже если подбирать только тех, на кого власти не обращают внимания. Обычно нечистые колдуны приносят человеческие жертвы раз в два года, чтобы защитить Карибану на этот срок: такая вот благая цель у их темных ритуалов.

Картеры тоже нечистые, а значит, могут проводить собственные ритуалы. Возможно, они попытались, но у них ничего не получилось. Нечистых семейств полным-полно, но лишь единицы обладают такой же силой, как Дэвисы.

Я опускаю голову и смотрю себе на ноги. Я бы все отдала, лишь бы вызваться помочь искать Лорен. Мы все ее знали, ее мама страдает — а никто не желает палец о палец ударить. Даже не знаю, как лично я могла бы помочь без магии и без дара, даже если бы не была сейчас занята своим заданием. Мы называем себя общиной, но ведь, если так, мы должны помогать друг другу и потом не предъявлять никаких счетов.

Дверь школы открывается, дети выбегают наружу и несутся к воротам, где их ждет автобус, — все, кроме Иден и Калеба, которые мчатся к нам с миссис Картер.

Она старательно улыбается и забирает у Калеба рюкзачок. Малыш скороговоркой вываливает на нее все школьные новости. Перед уходом она оборачивается и говорит мне:

— Удачи с Призванием.

— Спасибо…

Надо бы мне промолчать, но не могу.

— Надеюсь, вы скоро найдете Лорен. Я очень по ней скучаю.

При этих словах голос у меня дрожит. Так и есть. Я очень скучаю по нашей ночной переписке. По возможности нагрянуть к ней в гости, вместе посмотреть сериал или испечь печенье. Скучаю по тому, как оживленно становилось где угодно, стоило ей прийти.

Взгляд миссис Картер устремлен в пустоту.

— Спасибо.

Иден теребит меня за подол.

— Мне сказали ехать домой на автобусе!

— Мы и поедем на автобусе, — отвечаю я. — На обычном.

Глаза у Иден делаются круглые, и она чешет подбородок. Точно так же делает папа, когда задумывается. Меня с детства приучили слушаться взрослых, что бы они ни говорили. Иден вырастили папа и Прия — и приучили сомневаться во всем и скептически относиться ко всем. С точки зрения жизни в большом мире так и надо поступать, но сейчас я использую сестренку как прикрытие, чтобы сделать кое-что, что взрослые не одобрят, и мне ее критическое мышление только мешает.

Я приседаю и достаю домашнее кокосовое печенье в бумажном пакете. Иден округляет глаза еще сильнее, но на сей раз широко улыбается.

«Ага, попалась!»

— Посиди тут, подожди немного, мне нужно поговорить с Йоханом. Я быстро, честное слово.

Я вручаю ей печенье.

— Спасибо! — Иден осторожно достает угощение, стараясь не разорвать пакет. — Тебе положено звать его мистер Дэвис.

— Да, точно! — Я перестала называть Йохана «мистер Дэвис» лет с тринадцати. Зато он зовет меня на «вы», как всех бывших учеников.

Иден уплетает печенье, а я отправляюсь в класс. Парта, за которой сидели мы с Кейс, сейчас кажется крошечной, не больше моего чипа. Ума не приложу, как сюда втискивается Йохан со своим ростом под метр девяносто.

— Чем могу помочь, мисс Вайя?

Он на меня даже не смотрит, поглощенный какой-то викториной на настенном экране.

— Я хотела спросить, не знаете ли вы что-то об одном моем предке.

— Наверное, лучше спросить вашу бабушку, ведь это ваш предок.

Йохан поворачивается, опирается об учительский стол и глядит на меня сверху вниз. Иногда, когда я смотрю Йохану в глаза, я вижу его другую сторону, которая прячется глубоко-глубоко внутри. Обратную сторону доброго учителя, обожающего своих питомцев. Я вижу человека, который отнимает жизни ради магии.

Йохану удается соблюдать баланс лучше остальных нечистых колдунов. Ведь даже чистые семьи доверяют ему своих детей — как доверяли раньше матриарху Дэвисов Эйприл-Мэй. Да, он мужчина, но уважают его почти как матриарха. В этом Йохан даже дядюшку Катиуса превзошел. Подозреваю, именно поэтому дядюшка остался у нас, а не вернулся в дом своих предков. Очень уж ему было бы тошно жить под пятой у брата.

Я силой воли заставляю себя не стискивать руки.

— По-моему, взрослые не рвутся обсуждать ее со мной.

— Как занятно. А кто она?

— Мама Элейн.

На лицо Йохана набегает тень. Брови сдвигаются, губы сжимаются в нитку.

— Лучше вам не иметь никаких дел с Мамой Элейн.

— Почему?

— Потому что я так сказал.

Я со стоном всплескиваю руками:

— Вы сами говорили, что наша история определяет наше будущее и именно поэтому нам следует знать своих предков! Их жизнь должна служить нам уроком, чтобы мы знали, как прожить свою! Так ведь?

Йохан стискивает зубы.

— Не надо обращать против меня мои же слова, милая.

— Я не понимаю, почему ее прячут! Мы изучали Папу Джоена, а он, между прочим, убил десятерых детей!

— Он принес в жертву десятерых детей, чтобы спасти жизнь сотни других. Так называемые темные ритуалы всегда проводятся ради благой цели. И я тебе о нем не рассказывал. Или вы не помните, что мне запрещено развращать вас, чистых детей?

— Да, вы не рассказывали.

Чистые семьи отчасти и чувствуют себя так уверенно благодаря тому, что Йохан держит язык за зубами и никогда не упоминает при учениках нечистые ритуалы. Объясняет, в чем разница, и на этом все.

— О том, что она сделала, вам знать ни к чему.

— А это имеет отношение к Джастину Трембли?

Мгновенно напрягшиеся плечи и отвисшая челюсть — этого достаточно, чтобы подтвердить, что связь есть. Я не могу сдержаться и широко улыбаюсь.

И уже хочу надавить дальше и спросить Йохана, почему я не могу