— Может вы его не дождались, потому что его не было? — резонно предположил Рок.

Сели отмахнулась, явно не понимая намёков:

— Да нет, глупость какая-то! — вихляя задом подошла поближе, царапнула морок. — Отличная работа, ведьмочка! Я почти поверила, что монстрик настоящий!

— А монстрик настоящий, — невозмутимо сообщил Рок. — Это морок искусственный. Проваливай, Сели.

— Значит так, да? — на мгновение в её тёмных глазах мелькнули почти настоящие слёзы, голос дрогнул обидой так, что сложно было не поверить. Но только на мгновение. А потом кровожадный оскал снова спрятал все остальные чувства: — Значит, как спасать твою ведьмочку, так мы лучшие друзья, а как поблагодарить…

— Не много от вас тогда было помощи, — пожал плечами фамильяр.

— Как? А моральная поддержка!

— Ну так и иди своего подопечного поддерживай!

Я сдалась:

— Рок!

— Что, кири?

— Они просто пришли в гости. Скучно ребятам. Не выгоняй их.

— Рыжуля, демоны никогда не приходят в гости просто так. Они всегда всё делают ради себя.

— Всегда?

— Да!

— Всё? — я склонила голову на бок.

— Да, всё! Проклятье, кири! Демоны думают совсем не так, как ты…

— Они остаются, — всегда и всё. Ну конечно же.

Он и не подумал, как больно сейчас прозвучали его слова. Всегда и всё. Только для себя. Заставил рухнуть романтичную дурочку с небес на землю. Демоны всегда лгут, он это говорил. Говорил никому не доверять, даже себе. И что теперь? Я обижена? Злюсь? Расстроена? Перестану ему доверять? Нет, пожалуй. Хотя наверняка зря. Но туман влюблённости, застилающий глаза, дрогнул и поплыл. Он демон, Триста. И у вас уже куда меньше, чем тридцать три дня. Что вы будете делать потом? И захочет ли он, чтобы это потом наступило?

— Здравствуй, Сели. Привет, Томас. Не желаете что-нибудь выпить? — фальшивой улыбке демоницы я не научусь никогда, но хоть попыталась.

— Эль.

— Вино, — распорядились гости.

— Вот и отлично, — решила я, — что все пьют молоко.

Пока я ходила за напитком, мало что изменилось: Рок огрызался, Томас пытался показать всем силушку молодецкую и неустанно таращился на демоницу. Сама же Сели старательно демонстрировала Року бесконечные ноги и едва ли не висла на его плече. Я втиснулась между старыми знакомыми и грубо всучила обоим по кружке.

Том захлопал в ладоши:

— Ура! Молочко! — выдул в два глотка и вытер белые усы рукавом.

Я попыталась убрать с его лица остальные следы трапезы, но ведьмак отмахнулся и с воплем «гля, как могу!» принялся ломать подготовленные для забора доски.

— Эй! Я их, между прочим, рискуя хвостом у соседки спёр! — возмутился Рок и пошёл защищать имущество.

Нет, с парнем явно совсем плохо.

Я повернулась к демонице, возлежащей на скамейке с поистине демонским великолепием:

— Томас, конечно, и в день нашего знакомства не отличался умом, но мне почему-то кажется, что за последнюю пару недель он слегка… поглупел.

— Слегка? — Сели запрокинула голову в беззвучном смехе. — Значит я плохо старалась!

— Ты сделала его таким?! — не сказать, что я не догадывалась. Но вот уж не думала, что демонице покажется забавным с гордостью об этом сообщить.

— Мальчик хотел быть самым сильным. Он и до встречи со мной не отличался особым умом. Вот ты зачем вызвала демона?

Я закусила губу: моя причина тоже не слишком оригинальна.

— Хотела отомстить бывшему…

— Вот видишь! — Сели вытянула ножку, любуясь туфелькой на высоченном каблуке. — Месть — достойный повод. А сила… Это смешно. Я дала Томми то, чего он хотел. Он и правда невероятно силён. О сопутствующих затратах речи не шло.

— Ты сделала его дурачком?

— Сила есть — ума не надо, — хохотнула женщина.

Точное описание. Томас как раз носился по двору, с лёгкостью разбрасывая и ломая доски, оставляя огромные следы кулаков в земле и в деревьях. Рок же, не пытаясь вступить в драку, ускользал перед самым ударом, изматывая противника. Вот демон ловко подхватил кружку, помогая себе крыльями, запрыгнул на забор, и пригубил молока. Откусил кусочек ногтя, полюбовался результатом. А Том всё это время вертелся на месте, пытаясь понять, куда делся вёрткий демон, и не догадавшись задрать голову.

— Сели! Ты сделала здорового мужика слюнявым идиотом!

— А он попытался трахнуть меня, как только заклинание силы подействовало. Тебя недавно, помнится, тоже пытались принудить к подобному. Приятно? Вот и мне нет.

И ответить нечем. Действительно ужасно. Но стоит ли чужого разума?

— Ты ведь явно сама пыталась его соблазнить. Посмотри на себя, Сели! Да твой вид буквально вопит «возьми меня прямо здесь»!

— Возьми меня прямо здесь! — шутя, прокричала демоница, но не дождалась реакции ни от одного от увлечённых дракой мужчин. — Видишь? Ни один не обернулся.

— Ты не должна была вредить Тому…

И куда вдруг делать доброжелательная весёлая демоница? Она взвилась с места, скрипнула зубами. Её лицо перекосила злоба и… горечь?

— Не должна была? Не должна была? Нет, ведьмочка, я как раз должна! И твой фамильяр должен тоже! Потому что мы хотим жить! Мы хотим хотя бы то подобие жизни, которое у нас осталось. Знаешь, что бывает с демонами, не выполняющими задание? Сказать тебе? Ты хочешь это знать?

Сумасшедшая, растрёпанная, напуганная настолько сильно, что язык заплетался. Демоница! Что может быть настолько страшным, чтобы перепугать исчадье Подземья одним воспоминанием о себе? И хочу ли я это знать?

Сели опустилась на землю перед скамьёй. Она смотрела не на меня, а на мужчин, драка которых уже переросла в шутку. Они сидели друг перед другом, подогнув ноги. Томас, кряхтя, раз за разом опускал усиленные магией кулаки на то место, где только что были ладони Рока, но демон, смеясь, убирал их перед самым ударом.

Демоница спрятала лицо в ладони. Голос её звучал глухо:

— Сколько времени у вас осталось?

Я не хотела об этом думать. Запретила себе, не позволяла. С нашего рассвета, с того дня, когда поняла, что не хочу, чтобы месяц заканчивался. Но знала прекрасно:

— Четыре дня, — как приговор. Как проклятие.

Сели засмеялась. И в этом смехе не было ни капли желчи.

— Знаешь, что будет с Роком, если ты не продлишь договор? Знаешь, куда он попадёт?

Я покачала головой, хотя Сели этого, конечно, видеть не могла. Она всё ещё внимательно смотрела на мужчину, с которой её связывало куда больше, чем она хотела говорить. Она первой нарушила молчание.