и тревоге. Нежата подошел к нему, и они долго молча смотрели друг на друга молча. Наконец, Нежата проговорил:

— Пусть будет Божье благословение на тебе и твоей семье.

Юньфэн кивнул и решился: вынул из рукава красный шелковый шнурок, заплетенный узлом.

— Это узел цзю-и — «все в согласии с желаниями твоего сердца»…

— Он похож на крест, — проговорил Нежата, разглядывая подарок.

— Потому его и выбрал, — отозвался Юньфэн, не отрывая взора от друга. Нежата посмотрел на него: в глазах стояли слезы. Юньфэн и сам почувствовал, как в носу нестерпимо колет. Они одновременно отвернулись. «Как глупо, — подумал Юньфэн. — Последние мгновения, когда я могу его видеть…» — он коснулся рукавом лица и повернул голову. Нежата смотрел на него и улыбался. Юньфэн улыбнулся в ответ. Так они постояли еще немного. Нежата сжимал в руке подаренный узелок и свободный конец шнура с кисточкой шевелил ветер.

Потом Нежата вдруг вздохнул и обнял Юньфэна. И поспешно взошел на корабль.

…И кораблик поплыл к морю, растворяясь в небесном сиянии.

Нежата вернулся в Спасо-Преображенский Мирожский монастырь. Келья отца Авраамия была кем-то занята, и Нежату приютил старенький отец Михей. Он действительно почти не мылся, и пахло в его келье отвратительно, несмотря на все старания Нежаты. В начале следующей весны из затвора вышел отец Прокопий, старый друг отца Аваамия, и взял Нежату в келейники. Вскоре Нежату постригли в мантию с именем Терентий.

[1] Иоанн Златоуст, «Письма Олимпиаде», 1 письмо.

[2] Там же.

[3] Там же.

[4] 2Кор, 3:18

[5] Ис, 40:6

[6] Чжоу Дуньи, Ода к лотосу, перевод мойJ

Дополнительные главы. Глава 13. Разные слова

Это коротенькие зарисовки на заданные слова, написанные для какого-то челленджа. Всегда интересно посмотреть на своих персонажей с непривычной стороны.

Фиолетовый

Цвет сон-травы, хохлатки, колокольчиков, мышиного горошка… Цвет аметистов в окладе напрестольного Евангелия в Мирожском монастыре… Нежата назвал бы его «багряный», уходящий в синеву, подсвеченную солнцем. Юньфэн зовет его «цзы». Но в фиолетовые сумерки одиннадцатого месяца они молча сидят рядом, протянув ладони к жаровне, и слушают сюнь зимнего ветра.

До луны

Лунные ночи спокойны и прозрачны. Разве может кому-то не быть дела до луны, до ее ледяной красоты? И как не подумать о величии Бога, сотворившего этот небесный светильник, столь ясный, столь великолепный? Нежату радует чуткость народа Поднебесной, ведь у них есть день, посвященный любованию луной. Жаль только, что они лишь восхищаются небесным телом, но не умеют восхвалять его Творца…

Музыка

Музыка хороша как универсальный язык чувств. Пока Нежата не научился понимать речь Юньфэна, он слушал мелодию его голоса и угадывал его мысли. Пение циня рассказывало Нежате о том же: о поиске, сомнениях, одиночестве каждого человека.

Годы

Нежата оказался в Сун странным, чудесным образом, миновав в один миг тысячи ли, версты долгих и опасных путей по мановению чьей-то невидимой руки. Наверное, он скучает по родному городу, по своему монастырю, по обедне, по Святым Тайнам… Может быть, пройдут годы, прежде чем он сможет вернуться. Может быть, он не вернется назад никогда…

Морковь

Морковь Нежата впервые увидел, попав в Сун. Темно-красная, она добавляет цвета постным блюдам, которые готовит Юньфэн. И вкус у нее яркий, сладкий. Может, Нежата возьмет с собой семена, когда отправится домой, посадит где-нибудь… Правда, он тот еще огородник.

Вслед за

— Ты как будто повторяешь вслед за Кун-цзы, — говорит Юньфэн. — «Благородный думает о должном»! Но я не умею так.

— Я сам так не умею. Надо стараться. Кун-цзы говорит еще: «Можно всю жизнь проклинать темноту, а можно зажечь маленькую свечку». Всего-то маленькую свечку.

— Зачем мне ее зажигать? У меня уже есть.

Качели

В детстве Нежата никогда не качался на качелях: он не любил шумные праздничные забавы, а в монастыре качелей не было. Вот у Юньфэна в крошечном садике качели висят: Сюэлянь любит на них качаться.

«Ты можешь тоже», — улыбнулась она, заметив, как он наблюдает за ней. — «Иди, попробуй». Тогда он впервые взлетел над землей. Удивительно.

Флаг

Флаг? Знамя… Хоругвь. Никогда на крестных ходах Нежате не давали нести вышитое на бархате золотыми и серебряными нитками, расшитое жемчугом изображение Спаса Нерукотворного. Такое тяжелое, что Нежата вряд ли удержал бы его в руках. Он только иногда подавал кадило…

Герой