– Дойти – вряд ли, доехать успеешь, – авторитетно заявил Антон. – С тобой съездить?

– Не надо. Останься здесь, мало ли что.

– Что?

– Ну, кто-то же закрыл вход в здание.

Мой бывший муж махнул рукой.

– Да тьфу на них! Церковники это были или местные власти – не попрутся они сюда вечером в пятницу проверять, не шарится ли кто по этим руинам. Всё будет нормально.

– Ладно, я быстро!

Дорога к деревне подсохла, нужный дом я нашла сразу. На стук в дверь никто не откликнулся, я толкнула дверь и вошла. Было чуть страшновато: темнело, ни в одном из окон в деревне не горел свет, ветер выл в трубе и гнул верхушки деревьев. Всё-таки сильнее всего нас поражают не те страхи, которые мы видим своими глазами, а то, что создаётся воображением… В общем, если бы это был роман Кинга, то в избе меня бы ждала парочка зомби. Но побаивалась я зря: навстречу летел дружный храп.

С сомнением поглядев на хозяев, я уловила характерный аромат главной национальной валюты, она же панацея, и решила не пытаться их будить. Да и к чему? Несколько упаковок с лекарствами выложила на стол, рядом с остатками прозрачной жидкости в бутылке, искрой силы проверила, как заживает перелом – отлично срастался, кстати, всем бы так! – и покинула помещение.

Отчего-то мне не захотелось подъезжать к самому храму. Я оставила машину за густыми кустами, и прошла по узкой тропинке между яблонями заброшенного сада. Сквозь проделанную нами дыру видно было, что внутри руин горит огонёк, а ещё слышались мужские голоса, Антон и Михаил сравнивали преимущества и недостатки… Бог мой, не магии или электричества, а «Ювентуса» и «Арсенала»!

А впрочем, молодцы.

Вместо того, чтобы волноваться или в сотый раз перепроверять картинку, сидят и треплются ни о чём, берегут нервы. Повезло мне с напарниками.

________________________________

* Стихотворение Варлама Шаламова.

На остриях гексаграммы зажглись свечи, символизирующие стихии: синяя – вода, голубая – воздух, зелёная – жизнь, жёлтая – земля, чёрная – смерть, красная – огонь. В центре фигуры Михаил поместил аккуратно сложенные пирамидкой ароматические травы, какие-то веточки, кору, и тоже всё это поджёг. Запахло пряностями и летом.

– Я буду читать текст, – сказал он, оглядывая получившийся натюрморт. – Катя, на тебе в первую очередь накопители. Как только подойдёт момент, активируй и передавай мне.

– Как я пойму, что это и есть тот самый момент?

– Поймёшь, – бледно усмехнулся Михаил. – Дальше. Формулу читай ты со мной вместе, но про себя. Если что-то случится, подхватываешь и продолжаешь читать, не прерываясь.

– Что может случиться?

– Ну мало ли… – туманно ответил он.

По моей спине пробежало стадо мурашек.

Да, сознаюсь, всё это время я старательно запихивала в подсознание неуверенность в том, что мы делаем нужное и правильное дело. Страх ошибки, если хотите. Но вот беда, когда загоняешь страхи в подсознание, они выскакивают оттуда непрошеными, свеженькие, словно листья салата. Не успевшие покрыться патиной времени.

– Ладно, – кивнула и достала из сумки коробку с накопителями. – Пора?

– Ещё десять минут…

– Погоди-ка, а я? – влез Антон. – А я что делаю?

– А ты нас охраняешь. Я не смогу прервать чтение формулы, а Катя…

– От Кати никто и не требует охраны, – муж пожевал губами. – Магия, бабку вашу вперехлёст через полено…

Михаэль ап’Барст Калтинель опустился на колени у того угла гексаграммы, где стояла красная свеча, огонь. Мне он жестом предложил луч с зелёным символом жизни, дождался, пока я неловко приму нужную позу и начал читать:

– Niar as chath, har'dro as air'oth, elghinn as dro… (От воды к огню, от земли к воздуху, от смерти к жизни…)

Почти беззвучно я повторяла те же слова, глядя в пламя.

Показалось мне, или под сводами метались какие-то тени? Не знаю… Так же как по сей момент не могу понять, я так замёрзла или вокруг нас скопился холод, но едва получалось шевелить губами.

Первое прочтение формулы подошло к концу, и Михаил начал снова. В тот момент, когда он дошёл до заключительных слов, «Veir zhan colbauth whol kheeil lueth quarsarn, osanwe lueth z’ress, air'oth lueth niar…» («Закрываю этот путь для тела и духа, мысли и силы, воздуха и воды…»), произошло одновременно многое.

Загремел железный лист, оторванный нами от входа.

– Нет! – воскликнул Антон и, судя по смачному звуку удара, подкрепил слова действием.

Хлестнул по ушам выстрел.

Коротко простонал металл, и с противоположной от входа стороны, прямо сквозь обшивку, влетела стрела, вонзившаяся Михаилу в спину. Он побелел, но продолжал договаривать заклинание.

В следующий миг по стреле пробежало пламя, и куртка на нём загорелась.

Я закрыла глаза.

Мы ввязались в эту драку, собираясь победить. И теперь можно лишь продолжать делать то, что должно.

Голос поначалу не слушался, но мне удалось не прервать чтение ни на миг. В конце концов, подозреваю, магическому ритуалу решительно всё равно, читается заклинание вслух или шепчется про себя, главное – соблюдение правил.

– Air'oth lueth niar! – Договорила я и ушла в блаженное небытие.

Очнулась я от того, что на лицо лилась вода. Поймала губами струйку, напилась, и только потом разлепила веки. Надо мной склонился Антон, и лицо у него было… опрокинутое, как выражалась моя бабушка.

– Ты как? – спросил он.

– Жить буду. Долго я была в отключке?

– Минут пятнадцать.

– А кто стрелял?

– Я стрелял, – неохотно ответил он. – И слава богу, что догадался взять с собой отцов «вальтер», иначе бы не справился. Их было трое.

– Странно… Михаил говорил, что здесь оставалось двое. Михаил? Что с ним? – я приподнялась на локтях, оглядываясь. – Я видела, как он горел, у него сильные ожоги? Пусти, надо посмотреть!

– Не на что смотреть, – Антон отвёл взгляд.

– То есть как?

– Нет его.

Он помог мне сесть и осмотреться.

Гексаграмма раскололась на десяток частей. Свечи сгорели дотла, не оставив даже цветных пятен. В железном листе прямо напротив меня была дыра диаметром сантиметров в пять, и я вспомнила, как оттуда прилетела стрела.

Перевела взгляд на пол. Возле того места, где стояла красная свеча, ветерок шевелил жирные чёрные хлопья пепла, в которых поблескивала закопченным боком массивная пряжка от ремня.