403 Та велела ему, в частности, записывать свои сновидения, и он исправно это делал, старательно излагая сны на бумаге, от первого до последнего. В моем распоряжении сегодня находятся около тысячи трехсот его сновидений – истинный клад архетипических образов. Помимо этого, он сам, без указаний врача, стал рисовать – перерисовывать изображения, являвшиеся ему во снах, – потому что ощущал их значимость для своего состояния. Трудясь над записью сновидений и над этими рисунками, он проделывал ровно ту работу, которая у других пациентов протекает при посредничестве активного воображения. Он даже сам пришел к активному воображению, с помощью этого метода решая отдельные сложнейшие задачи из своих сновидений, – например, как обеспечить равновесие для содержимого круга, и так далее. А задачу вечного двигателя он разрешил чисто символическим способом! Он столкнулся со всеми теми проблемами, над которыми увлеченно билась средневековая философия и о которых наш современный разум отзывается пренебрежительно (это мнение, кстати, доказывает, что мы, в отличие от наших предков, не понимаем особенностей устройства человеческой психики).

404 В ходе этого анализа, который охватывал приблизительно четыре сотни сновидений, пациент не оказывался под моим наблюдением. После предварительной беседы мы с ним расстались на добрые восемь месяцев. На протяжении пяти месяцев он посещал мою коллегу, а еще три месяца трудился самостоятельно, скрупулезно продолжая наблюдать за собственным бессознательным. Надо признать, что он выказал при этом отменную наблюдательность. Затем, на протяжении двух месяцев, мы с ним несколько раз общались, но, что важно, мне почти не пришлось растолковывать ему значения символики его сновидений.

405 В результате такой работы по изучению собственного бессознательного он снова стал вполне нормальным и разумным человеком. Бросил пить, проявлял себя совершенно приспособленным к жизни и нормальным во всех отношениях. Причина данной перемены вполне очевидна: этот человек – он не был женат – жил очень однобоко, во власти интеллекта, но, естественно, имел все-таки определенные желания и потребности. Ему совсем не везло с женщинами, поскольку он не пережил дифференциацию чувств. Потому он выставлял себя глупцом перед женщинами, и ему не хватало терпения исправлять допущенные ошибки, а с мужчинами он вел себя дерзко – и в итоге жутко страдал от одиночества. Теперь же он отыскал себе увлекательное занятие, новое средоточие интересов. Быстро выяснилось, что его сновидения указывают на нечто крайне значимое, и это обстоятельство пробудило в нем как интуитивную, так и научную любознательность. Вместо того, чтобы чувствовать себя и дальше заблудшей овцой, он начал думать: «Вечером после работы я пойду в свой кабинет и продолжу изыскания. Я буду изучать свои сны, и мне откроется что-то необычайное». Так и вышло. Конечно, рациональное суждение будет утверждать, что этот человек просто-напросто ушел с головой в свои нелепые фантазии. Но на самом деле все не так. Он тщательно исследовал собственное бессознательное и научно обрабатывал образы, которые ему являлись. Когда он пришел ко мне после трех месяцев самостоятельного труда, то был уже почти нормальным человеком. Разве что чувствовал себя немного неуверенно и беспокоился по поводу того, что до сих пор не мог уяснить часть изученного материала. Он попросил у меня совета по этому поводу, и я очень осторожно дал ему ряд намеков – лишь в той мере, в какой это могло помочь ему довести исследование до конца.

406 В конце года я опубликую выборку из первых четырехсот его сновидений, показывая развитие одного-единственного, центрального мотива этих архетипических образов[172]. Перевод на английский тоже предполагается, так что со временем вам представится возможность увидеть, как работает мой метод в случае, где я почти не вмешивался, где почти не было постороннего вмешательства. Эта удивительная последовательность изображений дает понять, на что в самом деле способно активное воображение. В данном случае, разумеется, перед нами частичная объективация образов в пластической форме, многие символы являлись моему пациенту непосредственно в сновидениях; но все равно по ним видно, какая атмосфера может сложиться благодаря активному воображению. У меня немало пациентов, которые вечер за вечером трудятся над подобными образами, рисуют, записывают свои наблюдения и переживания. Работа их увлекает; это увлечение обуславливается архетипами, неизменно воздействующими на сознание. Объективация образов позволяет предотвратить угрозу «затопления» сознания и приносит тем самым положительный результат. Последний практически невозможно выразить в рациональных терминах; это своего рода «магия», некое внушение, осуществляемое через образы и обуревающее индивидуума. Так его бессознательное расширяется и изменяется.

407 Мне подсказывают, что доктор Беннет принес несколько рисунков своего пациента. Будет ли он столь любезен, чтобы показать эти рисунки всем?

На этом вот рисунке (см. рис. 14) изображена чаша или ваза. Конечно, манера корявая, своего рода проба пера, это лишь намек на вазу или чашу. Мотив сосуда сам по себе – архетипический образ, отражающий определенную цель, и на примере этого изображения можно разъяснить, какова эта цель. Сосуд есть средство хранения чего-либо. Он содержит, например, жидкости и предотвращает их растекание. Немецкое слово для обозначения сосуда Gefäss – производное от глагола fassen: «ставить, помещать, владеть». Слово Fassung означает обстановку, а в переносном смысле – что-то такое, что нужно собрать. То есть сосуд на этом рисунке указывает на стремление вмещаемого собраться, удержаться вместе. Надо сохранять цельность, иначе все развалится. По манере рисунка и по некоторым ее чертам очевидно, что психика автора работы содержит ряд разрозненных элементов. Этот рисунок характерен для шизофренического состояния. Я не видел пациента и не читал его историю, но доктор Беннет, полагаю, подтвердит правоту моего вывода. Рисунок пестрит разрозненными элементами, отдельные его части как будто ничем не мотивированы и не связаны друг с другом. Более того, вы видите вон те линии, разделяющие общее поле. Это тоже характерно для шизофренического склада ума; я называю такие линии разрывными. Когда шизофреник рисует, то, естественно, выражает шизофреническое расщепление собственной психической структуры; отсюда и берутся разрывные линии, нередко проходящие прямиком через ту или иную фигуру, как в кривом зеркале. На этом рисунке, кстати, фигуры не затронуты линиями; те пролегают по общему полю.

408 Можно допустить, что этот человек пытается собрать воедино разрозненные элементы, поместить их в сосуд. Последний служит вместилищем всего его естества, всех несовместимых единиц. Попытайся он собрать их в своем «я», задача оказалась бы невыполнимой, поскольку «я» способно на тождество лишь с какой-то одной частью в каждый момент времени. Значит, сосуд указывает, что человек пытается найти вместилище для всей личности, и намекает