Струсив, она протиснулась мимо «Мерседеса» к крыльцу и былаостановлена невесть откуда взявшимся громилой в распахнутой кожаной куртке. Онматериализовался из мрака, куда не доставал свет горевшей на крыльце лампочки,и преградил ей дорогу.

— Девушка, вы куда? — тихо спросил он. Александра ахнула,понимая, что ее жизни пришел конец, что, даже заори она, Филипп ничего несможет сделать громила был ровно вдвое выше его. У нее мгновенно взмоклиладони, в голове стало пусто, в ушах зазвенело. Она попятилась от крыльца, хотяпонимала, что путь к спасению отрезан машинами, а в джипе сидит еще одинбандит.

— Девушка! — Громила надвигался на нее, не делая, казалось,ни одного движения. Голос его звучал теперь более настойчиво.

Чувствуя себя затравленным зайцем, Александра увиделатретьего — он возник у нее за спиной совсем рядом и молча стоял, не вынимая рукиз карманов. Страх, огромный, осязаемый, вытеснил из нее все чувства, онапревратилась в дрожащий сгусток черного ужаса.

— Что вам здесь надо, девушка? — продолжал спрашивать тот,что стоял перед ней. Он говорил негромко, но звук его голоса больно бил в уши.

— Я здесь живу, — выдавила она, разлепив наконец непослушныехолодные губы. — Я домой иду… Вот мой дом, то есть коттедж, то есть я здесь неживу, а отдыхаю… А что?

Громилы выслушали ее невнятное бормотание совершенноневозмутимо, и, когда она замолчала, стало так тихо, что слышно было, как снегсечет крыши машин и откуда-то доносится музыка — наверное, в главном зданииначалась дискотека.

Рассмотрев ее, они, очевидно, решили дать ей пока пожить.Непонятно. Скорей бы уж убили, и дело с концом. Лишь бы избавиться от этогоунизительного страха.

Потом один из них спросил, так же негромко:

— Вы здесь одна живете?

«Зачем они спрашивают, — пронеслось в голове у Александры. —Может, боятся, что кто-нибудь выйдет, если я пискну?»

— Нет, — несколько приободрившись — все же пока жива издорова, ответила Александра. — Я живу с мужем. А что? Вы… к нам?

Потрясающая глупость, но со страху ничего умнее не пришло вголову. Громилы переглянулись — едва заметно, но выразительно, и Александравытерла о джинсы взмокшие ладони.

— Мужа как зовут? — с сомнением спросил громила-начальник.

Александра молчала, сознавая, однако, что ЗоиКосмодемьянской из нее не выйдет, а раз так, все равно придется отвечать…

— Ну что, девушка? — поторопил громила.

— Мужа зовут Филипп Бовэ, — в отчаянии выпалила она. — Онфранцузский гражданин, и, если со мной что-нибудь случится, он позвонит послуи…

Громилы тихонько хмыкнули, и старший из них распахнул передней дверь ее собственного коттеджа.

— Заходите! — пригласил он.

На подгибающихся ногах Александра поднялась на скользкоекрыльцо и покорно шагнула в тепло и свет. Громила протиснулся следом, и дверьзакрылась.

Она ожидала найти в доме хаос и разрушение, но, как нистранно, все было в порядке. В гулкой тишине бодро щелкало отопление, горелсвет, пахло кофе и одеколоном ее мужа. У закрытой двери в гостиную сидел в креслееще один бандит, точная копия двух первых, а на соседнем кресле лежал автомат.

В течение секунд, показавшихся Александре часами, все молчасмотрели друг на друга.

— Говорит, что живет здесь, — раздался из-за спины голос ееконвоира, и она чуть не подпрыгнула от неожиданности.

В голове у нее шумело, желудок свело от боли.

Что же все-таки стряслось?!

— Вы что, только приехали? — мягко спросил автоматчик, и тутАлександра не выдержала.

— Да я из бани пришла! Из бани, понимаете? Что вам здесьнадо? Где Филипп? Что вы с ним сделали?! — Ее вопль, неожиданно прозвучавший вполной тишине, ошарашил громил. — Кто вы?! Как вы сюда попали?!

Она продолжала вопить — может, услышат соседи? — и громилы,как ни странно, заметно взволновались. Автоматчик даже пробормотал просительно:

— Тише, тише…

— Да что «тише, тише»! — продолжала бушевать Александра, укоторой от страха отказали тормоза. — Что вам нужно? Где мой муж?!

— Я здесь.

Александра тихонько охнула и замолчала.

Филипп стоял в дверях гостиной и с интересом следил задейством.

Громилы подтянулись, и автоматчик сделал попытку объяснитьпроисходящее:

— Говорит, она ваша жена…

— Так оно и есть, — весело подтвердил Филипп. — Прошупрощения, господа, что забыл предупредить. Проходи, Алекс. Что, в этой вашейбане опять нет воды?

— Опять нет, — пролепетала Александра, роняя рюкзак. — Тыжив, да?

— Да, я жив, — вежливо ответил Филипп и, шагнув к ней, помограсстегнуть куртку.

Александра сняла куртку, тараща глаза, как сова, внезапноразбуженная среди дня.

— Что такое? — с некоторым опозданием удивилась она.

— Проходи, — пригласил Филипп, пропуская ее в гостиную. Онкивнул громилам и закрыл двустворчатую дверь.

В кресле у овального стола сидел мужчина и переключал кнопкина телевизионном пульте. В телевизор он не смотрел, он смотрел на них, нопрограммы зачем-то переключал.

Когда они вошли и Филипп закрыл дверь, мужчина поднялсянавстречу.

— Здравствуйте! — с улыбкой сказал он. — Напугали вас моиребятки?

Александра молча смотрела на него во все глаза.

В жизни он оказался намного симпатичней и моложе, чем наэкране телевизора. И джинсы со свитером шли ему необыкновенно. У него быливеселые темные глаза, а на макушке петушком торчали волосы.

Когда Александра уходила из лечебного корпуса,бабулька-дежурная как раз смотрела по телевизору девятичасовые «Новости».Показывали его пресс-конференцию в Париже, где он встречался с Шираком.

Он говорил неторопливо, значительно, смотрел тяжело,журналисты лезли к нему со всех сторон, а он был величественен и отстранен, каки полагается быть представителю великой державы. Не то что… сейчас.

Он протягивал ей руку, и, по-видимому, нужно было ее пожать,что Александра и сделала с некоторым замешательством.

— Павел, — представился он, как будто можно было не знать,как его зовут. Но, очевидно, он давал ей понять, что она может называть егопросто по имени.