— Должен сказать, — изрек он, пожимая руки, — что это крайне любезно с вашей стороны, Аллейн. У вас кончились все поносные слова в мой адрес? Или вы наконец поняли, у кого здесь мозги?

— Если ты считаешь, что я позвал тебя, чтобы побаловать заголовками на всю полосу, то прискорбно ошибаешься. Садись.

— С радостью. Как поживаете, мистер Фокс?

— Отменно, спасибо, сэр. А вы?

— А теперь слушай меня, — вмешался Аллейн. — Можешь мне что-нибудь рассказать про ежемесячник под названием «Гармония».

— Что именно? Вы поверяли свои тайны НФД, Аллейн?

— Я хочу знать, кто он.

— Это как-то связано с делом Риверы?

— Да, связано.

— Тогда предлагаю сделку. Я хочу хороший сладкий кус, жареную информацию прямиком из уст Ярда. Все про старого Пастерна, и про то, как вы случайно очутились на месте преступления, и про погибшую любовь…

— С кем вы говорили?

— С уборщицами, ночными портье, ребятами из оркестра. А четверть часа назад я столкнулся с Недом Мэнксом.

— И что он имел сказать?

— Сопротивлялся, будь он проклят. Ни слова не пожелал произнести. И в ежедневной газете тоже ничего не напечатал. Болван бесчувственный.

— Тебе бы следовало помнить, что он кузен главного подозреваемого.

— Выходит, нет сомнений, что это старик Пастерн?

— Я такого не говорил, и ты намекать не будешь.

— Черт, дайте мне историю.

— Насчет того журнала. Ты сам с НФД знаком? Выкладывай.

Закурив, Найджел устроился поудобнее.

— Я с ним не знаком, — сказал он, — и не знаю никого, кто мог бы этим похвастать. Называет он себя именем Н. Ф. Друг, и говорят, что сам журнальчик ему принадлежит. Если это так, он нашел чертову золотую жилу. Это издание вообще для всех загадка. Оно нарушает все правила, а имеет успех. Появилось оно около двух лет назад и с большой помпой. Владельцы перекупили старое «Триппл миррор», знаете ли, и забрали себе типографию и прочие мощности и, не успел никто оглянуться, утроили продажи. Бог знает как. Этот журнал нарушает все правила: смешивает здравую критику со слезливыми побасенками и печатает самые дорогие сериалы бок о бок со статейками, от которых покраснел бы «Пегс уикли». Говорят, все держится на колонке НФД. А только посмотрите на нее! Подходец еще до войны провалился, а «Гармония» на нем процветает. Мне говорили, личные письма по пять шиллингов за штуку сами по себе золотая жила. Судачат, что у него жутковатый дар писать как раз то, что хотят услышать от него корреспонденты. Мальчики, которые пишут для «Гармонии», высший класс. Сплошь умники. А самого НФД никто никогда не видел. Он не водится со штатными ребятами, а парни, что работают для них на вольных хлебах, никогда не пробиваются дальше редактора, который всегда вежлив, но из него ни крохи не вытянешь. Вот. Это все, что я могу вам рассказать про НФД.

— А как он выглядит, никогда не слышал?

— Нет, ходит легенда, что он носит поношенную одежду и черные очки. Говорят, на двери в конторе у него особый замок, и он никогда ни с кем не встречается, мол, не желает, чтобы его узнавали. Все это спектакль. Шумихи ради. Да и сама редакция это обыгрывает: «Никто не знает, кто такой НФД!»

— Что бы ты подумал, если бы я сказал, что это Эдвард Мэнкс?

— Мэнкс? Вы же не всерьез!

— Это так невероятно?

Найджел поднял брови.

— На первый взгляд да. Мэнкс уважаемый и очень дельный журналист. Он написал уйму весьма серьезных материалов. Левацких, конечно, но авторитетных. У него большие перспективы, да что там, он восходящая звезда. Я бы подумал, его вывернет при виде этой колонки.

— М-да.

— Впрочем, все они в «Гармонии» со странностями. У Мэнкса радикальные взгляды на театр. Это один из его коньков. А еще он хочет национализации собственности и ухватится за любой шанс, чтобы сделать об этом статью. И вообще-то статьи они печатают такие, что их вакханалия против пороков, пожалуй, пришлась бы Мэнксу по вкусу. Я говорю не о стиле — слишком уж он забористый, — но дух и политика журнала, наверное, понравились бы. Они ведь по-крупному замахиваются, знаете ли. Имена всякие называют и вообще словно бы бросают вызов, мол, валяйте, подайте на нас в суд за клевету, посмотрим, что у вас выйдет. Совершенно в его духе. Да, пожалуй, «Гармония» печатает статьи Мэнкса, чтобы придать журналу весу, а Мэнкс пишет для «Гармонии», чтобы достучаться до ее читателей. К тому же там хорошо платят. По высшей ставке. — Найджел помолчал, потом сказал вдруг резко: — Но Мэнкс в роли НФД! Это совсем другое дело. У вас действительно есть веская причина такое подозревать? Вы что-то нарыли?

— В настоящий момент расследование так и пенится подозрениями.

— Расследование по делу Риверы? Это с ним связано?

— Не для протокола. Да.

— Боже ты мой, — серьезно протянул Найджел. — Если Нед Мэнкс стоит за этой колонкой, тогда понятна и секретность! Надо же, тогда все понятно.

— Нам придется спросить его. Но мне бы очень хотелось иметь побольше зацепок. Тем не менее попробуем к ним проникнуть. Где расположен офис «Гармонии»?

— На Мейтерфэмильес-лейн. В старом здании «Триппл миррор».

— Когда выходит эта галиматья? Журнал ведь ежемесячный?

— Дайте подумать. Сегодня двадцать седьмое. «Гармония» выходит в первую неделю месяца. Они вот-вот должны сдаваться в печать.

— Значит, НФД скорее всего будет на месте.

— Наверное, да. И вы собираетесь ворваться к Мэнксу, размахивая наручниками?

— Не твое дело.

— Да ладно вам, — сказал Найджел. — А что я с этого получу?

Аллейн коротко изложил ему события, сопутствовавшие смерти Риверы, и красочно описал выступление лорда Пастерна в «Метрономе».

— Пока очень даже неплохо, — согласился Найджел. — Но я столько же и у официантов разузнал бы.

— Нет, если Цезарь Бонн свое дело знает.

— Вы собираетесь арестовать старика Пастерна?

— Не сейчас. Пиши статью, потом пришлешь ее мне.

— Ну надо же! — ахнул Найджел. — Хорошенькое дельце вырисовывается. Пастерн вообще хорошая тема, а такой скандал просто находка. Можно воспользоваться вашей пишущей машинкой?

— Десять минут.

Найджел удалился за машинку в дальнем конце комнаты.

— Я ведь, разумеется, могу написать, что вы там присутствовали? — спросил он поспешно.

— Черта с два.

— Ну же, Аллейн, не жмотничайте.

— Я тебя знаю. Дай тебе волю, ты опубликуешь какую-нибудь омерзительную фотографию, на которой я буду выглядеть полоумным идиотом. И подпись: «Старший инспектор, который стал свидетелем преступления, но не знает, кто убийца!»