— Привидений ведь не бывает, да?

— Что?

Чертовщина натуральная. Может крестик сделать и на груди носить? Необъяснимо, но факт, блин…

— Ничего. — я посмотрел на шрамы от ожогов на своих ладонях. — Зарывая свои грехи в землю, люди сами сеют семена собственной гибели.

Князь лишь недоуменно моргнул, не понимаю, с чего это меня на философию пробило.

Рассказать ему? А поверит ли? А стоит ли? Он ведь был обычным мальчишкой играющим в солдатиков. Просто, в отличие от нормальных подростков, он это делал не во дворе с друзьями и не на мониторе компьютера.

Ну, теперь понятно, почему он так дружинников бережет. Почему носиться вокруг них по пять раз. Отчего так щедро за праздник заплатил и зачем, пусть и нехотя, но согласился на мою авантюру.

Пожалуй, иногда не так уж и здорово быть князем… Во всяком случае, если у тебя есть хоть намек на совесть.

Ошарашенное выражение лица Рорика требовало объяснений. Сейчас рядом со мной сидел не представитель могущественного рода, наделенный деньгами и властью, а очередной срочник, которому довелось увидеть некоторое дерьмо. Большую часть из которого, он сотворил сам.

— Не важно. Ассоциация. — я взял у него флягу, но та оказалась пуста. — Ты загоняешь себя в ловушку. Надеешься, что сможешь что-то изменить. Это не так — настоящие грехи нельзя ни исправить, ни искупить.

— Истязанием вины не избыть… — тихо буркнул он, явно повторяя чьи-то слова. — Даже если думалку сракой защемить.

Так, кажется, я знаю автора…

— Лажа все это! Знаешь как говорят: можно построить тысячу мостов и пососать один хрен, но все запомнят тебя именно хренососом. — заметив зачинающийся рассвет, я толкнул князя в плечо. — Ладно, хренов мы насосались, пора бы и мост построить…

Звучный смех прокатился по серому лесу, разбивая напряженную тишину. Рорик просиял от моей дурацкой шутки, и его глаза перестали выражать вселенскую скорбь.

Впрочем, долго его дружелюбие не продлилось. Парень быстро вспомнил, кто из нас князь:

— Возгордился… Ровней себя возомнил. — он поднялся на ноги, отряхивая свой плащ от листвы. — Всему приходит конец, даже моему терпению. Не забывайся!

Стараясь не встречаться со мной взглядом, двухметровый бугай двинулся скрести по сусекам, собирая бойцов.

А я так и остался сидеть на влажной траве, глядя куда-то поверх деревьев. В голову лезла всякая глупость. Ополовиненное лицо «микрофонщика», лязг умирающих катков, губы Эмбер, и смущенные ужимки Аллерии. Матершина деда, восторженное любопытство Гены, глупое лицо слабоумного великана, и уверенный взгляд капитана. Что из этого для меня важнее?

Наконец сплюнув, я оперся на лежащую рядом рогатину и поднялся на ноги.

Мертвые остаются мертвыми, а правда на войне никому нахрен не нужна. И нечего тут рассуждать.

Подскочивший Геннадий уже было попытался занять место позади меня, но получив воспитательный подзатыльник, был отправлен к остальным «ряженным». Спорить было бесполезно — в первом отряде идти могут только дружинники. Ну, или офицеры…

Тряпки, стыдливо обмотанные вокруг наконечников и доспехов, решительно отбрасывались в сторону. С каждым шагом, наша гоп-компания все меньше походила на толпу замерзших мужиков. Звеня кольчугами и блестя доспехами, солдаты собирались на дороге.

Выстроившись в две походные «коробки» оба отряда, наконец, выдвинулись к Грисби.

Какой бы идиотской эта затея не казалась, но сейчас это единственный шанс обойтись малой кровью. Смысл прост, как палка — прем по северной дороге прямо к барону на чай.

Не знаком с регентом лично, но судя по всем его шпионским играм — мужик определенно знает цену информации. Понимает, что банальной разведкой и обманом можно достичь куда большего, чем грубой силой. У него даже девиз на гербе такой: «Великие знают, слабые догадываются».

И вот это самое знание мы ему в жопу затолкаем по самые уши. Вернее, попытаемся.

Он же в курсе, что в городе заперты Грисби с Рориком? Наверняка загодя разнюхал или на ходу вычислил, сколько за ними бойцов водиться. И, стопудово, довел эти сведения до своих командиров, а те — до бойцов. Не по доброте душевной, а чтобы уверенность вселить. Внушить им, что штурм будет легкой прогулкой, а не гребанной резней.

Барон ведь не добровольно дисциплину распустил — он их контролировать толком не может. Что рыцари, что гвардейцы — движимы лишь собственными целями, собственной алчностью, Не говоря уж о наемниках.

«Идейных», как у Грисби или Рорика, что служат не только за бабки — регенту попросту неоткуда взять. Тот, кто поверит в «благие намерения» этого говнюка либо бесполезный идиот, либо опасный психопат, либо вообще шпион и диверсант.

И что сделает такое «войско» почуяв приближающуюся катастрофу? Они ведь в курсе, что соучаствуют в преступлении. Знают, что в случае поражения их всех перевешают.

Правильно — по тапкам они дадут! Разбегутся кто куда. За деньги и титулы они готовы убивать, но не умирать.

И это наш шанс.

Что подумают солдаты и командиры барона, завидев на северной дороге пару «коробок» из сотни дружинников? Очевидно, что с моста прибыло подкрепление. Что план провален, барон обосрался и северяне их вот-вот всех кончат без раздумий.

Наверняка, даже сам барон в это поверит. Он же знает, что из замка весь гарнизон сбежал. Но не уверен, куда именно… А ведь если хорошую лошадку до смерти загнать, до ближайшего поста северян можно и за сутки добраться.

И всю эту информацию мы используем против него, ибо половина знания, хуже, чем незнание. Он же не в курсе, что ночью с города сотня человек слиняла, чтобы дождаться рассвета и вернутся обратно по дороге. Такая дурь только суициднику в голову придет…. Ну, или мне.

Короче, все просто. Прем как на параде и сходу врубаемся в бой. Сперва первый отряд — с настоящими дружинниками, следом за ним — второй из «сборной солянки». Издалека отличия минимальны.

Это чтобы ни у кого не возникло сомнений, что мы и впрямь подкрепление с моста. А завидев бой, Грисби выскочит из города и вместе с ополчением да оставшимися стражниками ударит барону в тыл.

Смятение, паника, ужас и… Шах и мат, как говорится.

Да, нас сильно меньше, но неведение и натиск сделают свое дело — осаждающие дрогнут и разбегутся.

Во всяком случае, хочется верить. В противном случае всем кирдык. И нам, и городу и еще неисчислимому количеству людей, которых втянет и пережует вспыхнувшая война.

Маршируя в строю хмурых бородачей, я вдруг почувствовал странное