и без того не слишком уверенно себя чувствовала среди людей, чьего языка и обычаев не знала. А взгляд Коткаса внушал ей тревогу, вызывая неприятное чувство, что она понимает еще меньше, чем думает. Особенно он задержал взгляд на ее глазах – светло-серых, серебристых, блестящих, и в его взгляде при этом что-то дрогнуло, мелькнула даже робость, но быстро исчезла.

– Луметахт… – пробормотал он.

Сделав еще шаг, Коткас встал почти вплотную к Снефрид, так что их разделял только рог, который она держала перед собой. Он взял было рог, но так, что накрыл руки Снефрид своими, не давая ей ни выпустить рог, ни отойти. Чувствуя себя пойманной, она строго взглянула ему в глаз. Он сказал что-то.

– Ты выпьешь вместе с ним из этого рога? – перевел Арво.

– Я? – Снефрид беспокойно усмехнулась. – Неужели он думает, что здесь, на Скале Богов, ему поднесут отраву? Если он так думает, то я выпью первой.

Лейви, видя, что Коткас подошел явно ближе, чем Снефрид хотела бы, сам придвинулся и угрожающе зарычал. Коткас покосился на него, как на злобного пса.

– Он не думает, что здесь яд. Он думал раньше, что сон его лжив, – перевел Арво следующие слова Коткаса, сам удивленный. – Но сон его правдив, и он этому рад.

– Какой сон?

– Он видел тебя во сне нынче ночью. Ты явилась ему с таким же рогом и сказала, чтобы он ехал на Скалу Богов и что там он найдет тебя. Боги послали ему тебя – взамен сестры. Ты – дочь Укко-Старика, хозяйка летней росы и утренних туманов, и если он возьмет тебя в жены, то счастье никогда не покинет его род. Теперь, когда он увидел тебя наяву и убедился, что сон был правдив, он может сказать, что согласен на такой обмен!

Еще не уяснив полностью смысла этих слов, Снефрид так резко шагнула назад и почти вырвала рог из рук Коткаса, что немного меда выплеснулось и упало на каменистую, беловатую землю Скалы Богов. Такого действия своего заклятья, призванного обратить сердце Коткаса и миру и любви, она никак не ожидала.

– Расскажи яснее, что это был за сон? – К ним подошел изумленный Меелит.

Если бы он ранее не был полностью уверен, что богиня из березовой рощи сможет им помочь, то теперь убедился бы, что боги взяли дело в свои руки. Сон об этой женщине увидел не только Арво, что повел его на Журавлиный остров, но и Коткас!

– Мне снилось, будто я иду мимо нашей рощи Тары, – начал рассказывать Коткас, окинув своего непризнанного зятя снисходительным взглядом. – На опушке стояла вот эта женщина, – он кивнул на Снефрид, – и в руках у нее был рог. Я подошел к ней. Она сказала, что ее зовут Луметахт – Снежная Звезда, – она, мол, дочь Укко-Старика и он послал ее ко мне решить дело о похищении моей сестры и восстановить честь и счастье сыновей Тарво. Она сказала, что ждет меня на Скале Богов, я, мол, должен взять ее в жены и она принесет мне больше счастья, чем было у моей сестры. На этом условии, она сказала, я смогу закончить эту распрю и моя честь не пострадает. Она дала мне выпить меда из рога, чтобы я не забыл этот сон. Я не забыл его, но не очень-то поверил, что Укко-Старик готов расстаться с одной из своих дочерей ради помощи этому… – Он еще раз взглянул на Меелита. – Я думал вызвать его на поединок, чтобы отвечал за свой поступок, как мужчина, раз уж он притязает иметь жену из такого рода, что в десять раз лучше его собственного…

– Я готов! – Меелит придвинулся к нему. – Никогда еще мужчина из Туули-поэг не отказывался защитить свою жену!

– Но теперь я вижу, что мой сон был правдив, – Коткас вновь посмотрел на Снефрид. – Я наяву вижу перед собой эту женщину… из сна. Если уж Укко-Старик желает поделиться со мной своим счастьем, я соглашусь на то, чтобы моя сестра оставалась у тебя в доме. Так и быть…

– Ты мне ничего не сказала об этом, – Меелит в изумлении воззрился на Снефрид, но лицо его заметно прояснилось.

Если женщина из березовой рощи послана сюда не как помощница, а как выкуп, то боги бесконечно к нему добры!

Снефрид старалась сохранить невозмутимость, как пристало богине, но чувствовала себя так, будто вдали от твердого берега под нею вдруг затрещал ненадежный лед. До прибытия на Скалу Богов она думала, что знает об этих событиях все необходимое и может управлять ими. Но несколько слов, произнесенных хриплым, суровым голосом Коткаса, все изменили.

А могла бы догадаться и раньше! Снефрид с самого начала знала, что Меелита привел в рощу на Дневной остров сон о богине, который увидел Арво. Из-за этого сна она и оказалась здесь, на Островной земле. И вот – второй сон, который побудил Коткаса требовать ее себе в жены. Кто-то из тех, кто способен посылать смертным сны, продолжает свою игру, и Снефрид здесь – не игрок, а игрушка.

Разом накатили унижение, возмущение и тревога – удастся ли выпутаться? При всем ее расположении к Меелиту и Вяйке платить собой за их счастье Снефрид не могла и не собиралась. Но как сказать об этом, когда Меелит смотрит на нее с радостной надеждой, а Коткас – с удовольствием будущего хозяина? Два сна, посланные двум враждующим мужчинам об одной и той же женщине, которой они до того не видели и даже не слышали о ней, были несомненным знаком воли богов. Если она откажется, эйсты ее не поймут: ведь в глазах и Коткаса, и Меелита боги сотворили ее в священной роще нарочно для того, чтобы разрешить их спор к всеобщему удовлетворению и дать Коткасу достойное возмещение за его потерю.

Пока Снефрид лихорадочно раздумывала, что ответить, Лейви вдруг приблизился и встал между нею и Коткасом, оттеснив того от Снефрид.

– Не спеши так… жених! – прорычал он. – Никто не коснется моей госпожи, пока не докажет, что может одолеть нас, ее стражей!

– Ты еще кто такой? – Коткас с вызовом глянул на него.

Он не понял речи Лейви, произнесенной, разумеется, на северном языке, но воинственный вид того сам был достаточно красноречив.

– Так он умеет говорить? – воскликнул Суло – широколицый, плотный мужчина лет пятидесяти, с почти седой бородой, немного рыжеватой на полных щеках. – Это же оборотень? Ваш человек говорил, что он не владеет человеческой речью!

– Оборотень? – повторил Коткас, невольно вытаращив