Гарик отлепился от нагретой солнцем стенки и увереннозашагал вдоль серого здания. Завернув за угол, он показал на составленныештабелем возле забора фанерные стенды:

– Вот, от школы остались. Недавно как раз порядокнаводили, вытащили все стенды во двор, собирались на свалку отправить, да рукине дошли. Берите, дамы, вот этот за один конец, а я за другой.

Гарик вытащил из штабеля огромный фанерный щит с надписью«Они позорят нашу школу!».

Подняв этот щит как транспарант на демонстрации, троицанаправилась ко входу в КБ. Рослый парень в пятнистой униформе шагнул им навстречу,удивленно разглядывая фанерный щит:

– Куда вы это тащите? Только что выносили и сновазаносите?

– Вот все время так! – возмущенно проговорилГарик, демонстративно отдуваясь под тяжестью щита. – Сначала распорядилисьвсе вынести, а потом приказали этот принести обратно. Сделают из него стенд«Они позорят нашу планету», повесят на него фотографии международныхтеррористов, Саддама Хусейна, Бен Ладена, Чикатило, тещу мою Аллу Геннадьевнуеще можно, если место останется, чтобы сотрудники ходили каждый день мимо иобливали их позором. Молодой человек, помогите внести, очень тяжелый он,зараза!

Охранник лениво подхватил край стенда и помог протащить егочерез проходную. Прошествовав со щитом до угла коридора и скрывшись с глазохранника, Гарик прислонил стенд к стене и обернулся к женщинам со своейобаятельной улыбкой:

– Ну, что я вам говорил? Мы его внимание отвлекли нащит, и про наши пропуска он даже не вспомнил.

А если бы вспомнил – сказали бы, что они у нас в карманах иникак не достать, пока руки заняты.

– Спасибо тебе, Гарик. – Татьяна улыбнулась иповела Надежду Николаевну на второй этаж.

До конца рабочего дня оставалось еще около часа.

Это время им пришлось провести в женском туалете, гдеНадежда от нечего делать выкурила две сигареты, чего не позволяла себе уже двадня. Успокоив свою совесть тем, что Татьяна за это же время выкурила четыре,Надежда подумала, что главный вред курения не в самом никотине, а в последующихугрызениях совести, и решила больше об этом не думать.

В половине шестого по коридорам протопали расходящиеся подомам сотрудники. Выждав для верности еще полчаса, две авантюристки выглянулинаружу.

В здании КБ царила тишина, только на первом этаже охранникслушал по радио трансляцию футбольного матча. Дамы, стараясь не шуметь, прокралисьпо коридору к солидной двери, над которой висела табличка: «Загряжский А. И.»

Дверь была опечатана зеленой пластилиновой печатью. Татьянапосмотрела на нее с сомнением:

– Завтра увидят, что печать нарушена, начнетсяразбирательство…

– А мы ее заново запечатаем, – невозмутимо заявилаНадежда.

– Чем? – удивилась Татьяна.

– Обычной двухрублевой монетой. Раньше мы, если печатьтеряли, пятачком запечатывали. Даже так и называли: не опечатывание, аопятачивание. Из теперешних монет двухрублевая больше всего подходит.

– Ну надо же. – Татьяна посмотрела на нее суважением.

Дверь была опечатана, но не заперта, поскольку послеубийства Загряжского милиция захотела осмотреть его кабинет, а дубликата ключане нашлось, и замок взломали. Осторожно, чтобы не привлечь шумом вниманиеохранника, Татьяна открыла дверь, и дамы проникли в кабинет.

Внутри было тихо и душно, на большом полированном столележал толстый слой пыли. Хотя за тяжелой дверью вряд ли были бы слышны голоса,но сама обстановка в комнате была такой, что хотелось говорить шепотом. Татьянаподошла к письменному столу и начала один за другим выдвигать ящики.

В ящиках лежало множество бесполезных вещей – визиток,рекламных проспектов, телефонных справочников, календарей, рулонов факсовойбумаги и стопок бумаги для ксерокса…

– Наверняка милиция все это уже просмотрела, –сказала наконец Татьяна, безнадежно уставившись на эту груду макулатуры. –Да и вряд ли он стал бы держать в столе что-нибудь действительно важное. Можетбыть, в сейфе…

– Вот уж в сейфе-то мы точно ничего не найдем! –возразила Надежда. – Милиция явно там все осмотрела в первую очередь, да исам Загряжский, судя по тому, что о нем известно, придумал бы что-нибудьпохитрее. Мне кажется, нужно искать где-то на поверхности… Что-то такое, что увсех на глазах, поэтому никому и в голову не приходит, что это – тайник.

Надежда встала посреди комнаты и долго оглядывалась посторонам. Потом задумчиво походила вокруг стола, переставила с места на местокаждый стул в комнате, встала на четвереньки и залезла под стол, чтобыосмотреть снизу столешницу. Ничего интересного ей на глаза не попалось, толькопыль и паутина.

Она отдернула штору на окне, осмотрела подоконник, карниз исаму штору, приподняла ковер и заглянула под него, сунула руку за батареюпарового отопления, вспомнив, как ее дочь Алена в раннем детстве за такойбатареей спрятала игрушечную резиновую собаку.

Потом она придвинула стул к книжному шкафу, вскарабкалась настул и оглядела шкаф сверху, после чего вытащила из него все книги и перетряслаих – к счастью, книг было не слишком много. Затем она перетащила тот же стул насередину комнаты и внимательно осмотрела каждый рожок люстры. Все былонапрасно, кабинет Загряжского не хотел раскрывать свои тайны.

Татьяна посмотрела на нее с сочувствием и сказала:

– Не расстраивайся! Честно говоря, я от этого обыска ине ожидала чудес – милиция здесь уже все осматривала, да и вообще не факт, чтоЗагряжский именно тут что-то прятал.

– Да, – задумчиво протянула Надежда, – нефакт.

Она отошла к двери и еще раз внимательно оглядела комнату.

– А это что? – Взгляд Надежды остановился на стенепозади письменного стола.

На высоте человеческого роста к стене были приколотыкнопками две карты – Москвы и Санкт-Петербурга.

– Карты. – Татьяна пожала плечами. –Наверное, чтобы в городе ориентироваться. В Москву он тоже часто ездил…

– Допустим, по Петербургу он ездил на машине, и картаему могла понадобиться, но в Москву-то он скорее всего ездил на поезде, а тампользовался такси или городским транспортом. Кроме того, если он даже ииспользовал карты по прямому назначению, так держал бы их в машине, в бардачке,а не на стене кабинета! И наконец, если уж на стене, то почему у себя заспиной? Самое неудобное место, какое только можно придумать! Сидя за столом,этих карт вообще не увидишь. Нет, определенно здесь что-то не то!

Надежда взяла со стола настольную лампу и включила ее. Вкабинете было пока еще достаточно светло, поэтому свет настольной лампы казалсябледным и ненатуральным. Надежда поднесла лампу к стене и осветила карты.Собственно, это были не карты, не настоящие планы городов, отпечатанныетипографским способом, а фрагменты планов, распечатанные на компьютере. Вбоковом освещении стали заметны все мелкие неровности стены, наплывы краски,небольшие бугорки и ямки, оставленные штукатурами.