И в этом же боковом освещении на карте Петербурга Надеждаявственно разглядела небольшое аккуратное отверстие, проколотое шилом иликаким-то другим острым предметом.

– Посмотри-ка! – позвала она Татьяну. – Чтоэто за место?

– Ржевка, – ответила Татьяна уверенно,всмотревшись в надписи на плане. – Вот здесь неподалеку – городское ГАИ… атут есть церковь, возле мостика.

Я это место хорошо знаю.

– Видишь, здесь карта проколота? Мне кажется, этонеспроста. По-моему, таким образом отмечено место…

– Правда. – Татьяна приподнялась на цыпочки, чтобыполучше разглядеть точку на карте. – Отмечено место рядом с церковью…Нужно съездить туда, посмотреть – может быть, в самом деле там у Загряжскоготайник. Давай эту карту возьмем с собой. Вряд ли ее кто-нибудь хватится.

– Давай уж и карту Москвы на всякий случай прихватим.

Наутро дамы отправились в Ржевку. Большая часть пассажироввышла из автобуса около здания ГАИ, точнее – ГИБДД, как теперь называется этаслужба.

Проехав еще одну остановку, Надежда и Татьяна вышли иразвернули карту.

– Вот церковь, – показала Татьяна на темный купол,усеянный галками, – она на карте обозначена, а прокол чуточку левее…Подойдем, посмотрим, что в той стороне от церкви.

Обойдя церковь, женщины увидели маленькую часовенку,выкрашенную веселой ярко-голубой краской. Вошли внутрь. Около иконы,изображавшей мрачного бородатого мужчину в черных с золотом одеждах, зажигаласвечечку худенькая сгорбленная старушка в черном шерстяном платке.

– Головы-то покройте! – недовольно пробурчаластаруха, повернувшись к вошедшим. – В святое место женщинам нельзя снепокрытой головой входить.

– А чем покрыть-то, бабушка? – спросила Надежда свидом полной бестолковости.

– Ох, женщины! – Старуха тяжело вздохнула. –Ну, ровно дите малое! Чем голову в храме божьем покрыть – и то не знает!Шарфик-то хоть есть какой?

Вот его вместо косынки-то и повяжи!

Надежда торопливо сняла с шеи кокетливый шелковый шарфик иповязала его на голову. Татьяна последовала ее примеру.

– Вот всегда вы так, – ворчливым голосомпродолжила старуха, – покуда жисть-то не припечет, в церковь и носа некажете, будто не для вас она построена… Как войти во храм не знает! Чего же отмолодежи-то ждать! Давно он у тебя?

Надежда в общем монотонном потоке старухиного ворчания несразу поняла, что последний вопрос обращен к ней. Заметив, что бабка ждетответа, она переспросила:

– Давно – что? И кто – он?

– Кто-кто! – старуха рассердилась пуще прежнего наее непонятливость. – Мужик твой, кто же еще!

Давно он?

– Что давно? – снова не поняла Надежда.

– Тьфу ты! – старуха в сердцах плюнула и тут жеиспуганно перекрестилась. – Ну вот в грех с тобой войдешь! Ты словно нерусская! Я тебя русским языком спрашиваю – давно твой запил? Сюда по другомуделу бабы не ходят, это ведь святой Васисуалий, от запоя первыйзаступник! – Старуха поклонилась мрачному бородачу на иконе и несколькораз мелко перекрестилась.

– И что – помогает? – с интересом спросилаНадежда, надеясь таким образом уйти от расспросов привязчивой старушенции.

– Ну уж если не он – тогда никто не поможет…

Я восьмой уж год сюда хожу, в часовню эту…

– Неужто, бабушка, муж у вас запойный? – в ужасе спросилаНадежда, мысленно прикидывая, сколько лет может быть мужу ее собеседницы.

– Бог с тобой! – Старуха сноваперекрестилась. – Старика своего я уж десять лет как схоронила. Зять уменя пьет, холера его разбери! Уж так пьет, что сил никаких нету на негосмотреть. А дочка-то никак в разум не войдет. Сколько ей ни говорю: сходи ксвятому со мной, поставь свечечку – ей как об стену горох.

Только и знает – разговоры да доктора разные! Вот иприходится мне одной ходить, зятя отмаливать…

Восьмой годочек уж хожу…

– Ну и как, помогает?

– Да помогает, должно быть…

– Что, бросил зять пить?

– Ну уж чтобы бросил, это нет, но и совсем покуда неспился. А не ходила бы сюда, так уж, верно, еще хуже было бы… Ты-то свечечкукупи, к иконе поставь!

Надежда купила возле входа в часовню свечку и подруководством старухи вставила ее в один из медных подсвечников около иконы.Старуха снова перекрестилась и невнятно пробормотала молитву.

– И многие сюда ходят? – поинтересовалась Надежда,когда бабка замолчала.

– Ох, многие, милая, многие! Сама посуди, где ж тытакого мужика найдешь, чтоб не пил? Если муж не пьет у которой женщины – таксын пьет или зять, как у меня… Вот и вся надежда на него, на святого угодникаВасисуалия! Святой жизни был человек, хоть и запойный… А господь через молитвучудо ему явил и исцелил от запоев…

– Надолго ли исцелил? – недоверчивопоинтересовалась Надежда.

– Надолго, милая, не сомневайся. До самой смерти!Правда, вскорости и прибрал его господь. Вот ведь чудо какое бывает! Но имерзавцы бывают на свете редкостные. – Старуха понизила голос, и вместорелигиозного просветления в нем зазвучала обычная человеческая злость. –Вчера ночью залезла одна в часовню, гнева божия не побоялась, все здесьперерыла-перелопатила. Хорошо, две женщины верующие пришли с утра пораньше,изгнали супостатку, тумаков ей надавали! Жалко, я ее не застала, уж я быей! – Глаза старухи воинственно засверкали.

– Да кто такая она? – с замиранием сердца спросилаНадежда.

– Рассказывали те женщины, что как увидели они вчасовне кого-то – так и обмерли: выбегает весь в черном, думали – дьявол. Апотом оказалось – баба в брюках и куртке черной, а лицо платком замотано.

– И что – неужели украла она что-нибудь? –спросила Надежда в волнении, оглядывая часовню.

– Нет, не бойся, милая, – успокоила еестаруха, – господь не допустил! Только все вверх дном в часовнеперевернула, так что потом пришлось целый день порядок наводить, а взять ничегоне взяла, те две женщины уж так ее обшарили – боялись, что украла злодейкачто-нибудь из святого места, но ничего не нашли, должно, не допустил господь…Или не нашла, супостатка, то, что искала… А уж как все перерыла здесь – исказать не могу: всю ночь, видно, рыскала, бесово отродье…

Упомянув в запале имя нечистого, старуха снова испуганноперекрестилась и забормотала молитву.

– Сильно побили ее? – полюбопытствовала Татьяна.

– Надо бы сильнее, да батюшка отнял, – вздохнуластаруха. – Что это такое, говорит, в божьем храме драку затеяли! Так иотпустили, даже милицию не вызвали.