до матового блеска каменным полом в холле. И тем более с темно-синей юбкой в горошек. Подходящие к наряду и поводу туфли на каблуках я положила в тканевую сумку, так как в дамскую они не влезали из-за папки с документами. А надела самую удобную любимую обувь, потому что мы поехали на метро, а не на Гомере. В метро – в проклятом метро – я их, видимо, и забыла. Мы обсуждали Ливи, и у меня все вылетело из головы.

Взглянув на Седрика, понимаю, что у него в руках, кроме сумки с ноутбуком, с которой он сейчас отправится в университет, тоже ничего нет. В том числе моей сумки с туфлями.

– Не все так плохо, – пытается успокоить меня он. – Никто не обратит внимания на твою обувь. А если обратит, то это просто докажет, что у тебя есть мозги, потому что никто не станет целый день… – Он замолкает, когда к нам с широкой доброй улыбкой и громко цокая высоченными шпильками приближается полненькая шатенка в аккуратном костюмчике.

– Вы, наверное, Сибил Фолкнер, добро пожаловать. Я Эллен Гадлен. – Она протягивает мне руку. Ладонь у нее теплая, а рукопожатие не грубое, но достаточно крепкое, чтобы успокоить меня за считаные секунды. Она его не разжимает, и мне хочется, чтобы она села рядом со мной и держала за руку во время предстоящего допроса драконихи Вивиан Блант. – Должна перед вами извиниться, – продолжает она. – У нас сегодня трое коллег не вышли на работу из-за болезни, поэтому мы вынуждены немного отложить ваше собеседование.

– Ничего страшного, – отвечаю я, чувствуя себя почти спасенной от собственной оплошности. – Я могу прийти в другой раз.

– Ах, нет, – говорит мисс Гадлен. – В этом нет необходимости. Вас не затруднит подождать полчаса?

– Вовсе нет, нет. – Хотя этого времени точно не хватит, чтобы отыскать мои туфли. Черт! Пусть Седрик считает иначе, но Вивиан Блант обратит внимание на мои кеды и сдерет с меня кожу заживо, полосочка за полосочкой, начиная со ступней.

– Великолепно. Не желаете пока осмотреть экспозицию вместе с вашим спутником? А я найду вас перед началом собеседования.

Седрик одаривает ее своей самой очаровательной полноценной улыбкой. Он ведь тоже в обуви, доказывающей наличие мозгов.

– У меня еще есть свободное время, прекрасная идея.

– Отлично. – Только сейчас Эллен Гадлен отпускает мою ладонь и опять стучит каблуками, торопливо направляясь к сотруднику на входе, чтобы, обменявшись с ним парой слов, махнуть нам, приглашая внутрь.

Мы благодарим ее, после чего женщина уходит, и я со вздохом провожаю ее взглядом. Как вежливо она себя вела! Я невольно представляю себе, что моей начальницей будет она, а не дракониха.

Седрик наклоняется ко мне:

– Покажешь мне спинозавра? Хочу пересчитать его позвонки. На всякий случай.

Он отвлекает меня, чтобы успокоить. Тем не менее по спине пробегает дрожь, которую я изо всех сил стараюсь унять.

– Конечно. Идем.

Я показываю Седрику своих любимых динозавров и других тероподов. В такое время здесь не особенно многолюдно, а в некоторых секциях никого нет, кроме нас. Наконец мы подходим к травоядным, где перед прозрачной витриной стоит женщина с двумя пяти- или шестилетними девочками-близняшками и пытается остановить разгорающуюся перебранку между детьми. Краем уха я слышу, о чем спорят девочки. Кем был выставленный под стеклом детеныш динозавра с длинной шеей размером с овчарку: диплодоком – «Вот ты дурочка, это же любому понятно!» – или брахиозавром – «А ты совсем глупая и ничего не понимаешь!». У обеих веские аргументы.

– А ну хватит ссориться! – раздраженно повышает голос женщина, однако ее просто-напросто игнорируют. По всей вероятности, это их мать, во всяком случае, у них одинаковые светло-рыжие волосы и россыпь веснушек. – Тут не указано, какой это динозавр. Понятия не имею, почему они его не подписали, но либо вы сейчас же замолкаете, либо мы уходим!

– Дело в том, что палеонтологи сами точно не знают, – вмешиваюсь я, и все внимание юных экспертов мгновенно переключается на меня.

– А почему? – хором раздается в ответ. Женщина вздыхает и смотрит на меня полным сочувствия взглядом, говорящим: «Теперь сами выкручивайтесь».

– Да, почему? – с наигранным любопытством повторяет за детьми Седрик, и я незаметно показываю ему язык, прежде чем повернуться к девочкам.

– К сожалению, у ученых нет возможности сравнить малышей и распределить их по видам. Ведь до сих пор найдено очень мало детенышей-зауроподов. Зауроподы – это…

– Травоядные, – вставляет одна из девочек и прижимается к витрине сначала носом, а потом и губами.

– Длинношеие динозавры, – невозмутимо добавляет ее сестренка.

– Все верно. Зауроподы были крупными, очень крупными или даже гигантскими травоядными, которые передвигались на четырех ногах. Угадайте, почему нашли так мало их детенышей?

– Потому что маленьких съедают первыми, – с пугающим энтузиазмом предполагает одна.

Ее сестра так и не оторвала рот от стекла, поэтому я еле разбираю, что она говорит.

– Евунда. Пашамушта они пьятались.

Первая тут же взвизгивает:

– Нет, потому что…

– Вы обе немножко правы! – прерываю я спор, пока не дошло до драки. – Многих маленьких динозавров действительно съедали, а поскольку их косточки были еще слишком мягкими, от них почти ничего не осталось, так что науке очень трудно обнаружить неповрежденные отпечатки костей. Не говоря уже о целых скелетах. Это, – я указываю на содержимое стеклянной витрины, – лучше всего сохранившийся скелет из всех детенышей зауроподов во всем мире. Большинство костей, которые вы тут видите, настоящие, только некоторые пришлось воссоздать, чтобы было понятно, как выглядел динозавр целиком.

Я бросаю быстрый взгляд на Седрика, чтобы проверить, что он не заскучал. Судя по его ухмылке, нисколько, поэтому я продолжаю:

– Чтобы кости превратились в окаменелости и сохранились на много тысяч лет, нужны определенные условия. Лучше всего, если они лежат в песке или глине и покрыты ими, потому что в противном случае с годами они истлеют или их съедят мелкие животные. В степях, где обитали и поедали листья на высоких деревьях взрослые зауроподы, такое часто случалось из-за землетрясений, селевых потоков или бурь. Поэтому их скелетов у нас много. Но как вы думаете, где жили их дети?

Две пары больших небесно-голубых глаз в ожидании смотрят на меня. Одна из девочек от волнения сосет два пальца, вторая неуверенно спрашивает:

– У бабушек?

– Это нам до сих пор точно неизвестно. Но одна знакомая палеонтолог рассказывала мне: она предполагает, что зауроподы прятали свои яйца в густых лесах. Догадаетесь почему?

– Потому что там нет песчаных бурь?

– И крупных хищников?

– Да, именно. Под защитой чащи безопаснее, и малыши-динозавры могли спрятаться. Скорее всего, там