Тяжелые дни

Последовали тяжелые дни, но не из-за футбола и сборной. Через два дня после матча в Рейкьявике мне нужно было свидетельствовать на суде в Осиеке в уголовном деле против нескольких руководителей моего бывшего клуба загребского «Динамо». Первым обвиняемым был Здравко Мамич. Я поделился своими знаниями о распределении компенсации, которую «Тоттенхэм» выплатил «Динамо» за мой трансфер в 2008 году. Кроме того, я говорил о деловых отношениях, которые были у нас со Здравко Мамичем за время моей карьеры. Обо всем, что было на суде, и о моих свидетельских показаниях публика детально знала. Этот уголовный процесс еще продолжается.

Мои свидетельские показания вызвали бурю негодования в Хорватии. Широкая публика считала, что я своими показаниями пошел в пользу защиты Зравко Мамича. На суде я говорил правду. В разделении трансфера я придерживался того, что предписывали подписанные договоры. И я повторил, что готов сразу вернуть деньги, которые от трансфера достались мне, если подтвердится, что это спорно с точки зрения закона.

С того дня, как я выступил в суде, началась невиданная травля. Меня со всех сторон грубо ругали. Писали много оскорбительных граффити и в моем Задаре… Публиковались посты с угрозами в социальных сетях, все переходило и усугублялось с одной страницы в другую. Это был кошмар, который начал сбываться. У меня было чувство, что я кого-то убил. Казалось, что я самая большая проблема для своей страны. Я должен признать, что для меня это было очень тяжело. Практически за один день я стал почти самым ненавистным человеком. Это был совсем новый момент в моей жизни, который меня серьезно потряс. Семья и близкие друзья стали моей самой большой поддержкой. Особенно в первые дни, когда я тяжелее всего сталкивался с этим негативом. Но еще тяжелее было из-за семьи. Мне было понятно, как тяжело они переносили все, что происходит со мной. Особенно я беспокоился за Ваню, которая носила третьего ребенка, а ее беременности, как я уже упоминал, были рискованные. Я волновался, что весь этот стресс негативно скажется на ее здоровье. Я видел, как моим родителям было больно от всего этого. Я старался успокоить их и говорил, что, в конце концов, все будет в порядке.

К гневу публики по отношению ко мне я относился как к несправедливости. Особенно из-за размера, который он принял. В Хорватии враждебность к Здравко Мамичу продолжается давно. Мои показания не соответствовали желаниям его врагов, поэтому свой гнев они направили на меня. Я не могу найти причины этому. Уже одиннадцать лет я живу и играю за границей. Когда я уезжал, в 2008 году, было совершенно другое время.

До того времени Здравко Мамич был важным действующим лицом моей карьеры. Я никогда этого не отрицал. И не намеревался. Кода я был молодым игроком, он помогал мне адаптироваться. Как помогал и другим. Некоторые преуспели больше, некоторые меньше, некоторые вообще не развивали карьеры. Каждый игрок, когда получает возможность, на поле доказывает, насколько он ценен и сколько он может. Без ложной скромности я могу сказать, что больше всех сделал для дальнейшего развития своей карьеры я сам, но при поддержке тренеров и партнеров по команде. И хорошего, и плохого. У меня были и другие агенты в дальнейших трансферах. Но все опять зависело от моей игры. Это, конечно, не умаляет моей признательности всем тем, кто в большей или меньшей степени помог мне развиться.

Перед началом подготовки к сезону 2017–2018 я отвлекся от привычного окружения. Мне нужен был покой по двум причинам. Во-первых, чтобы по-настоящему отдохнуть от напряжения предыдущего сезона и огромной психологической нагрузки, которая выжала из меня все соки. Я на неделю выехал с семьей за пределы Хорватии. После возвращения в Задар я договорился с близкими друзьями на пять-шесть дней отчалить на корабле по Адриатике. Второе, что было для меня важно – это размышление над моим будущим положением в сборной. Потому что были люди среди тех, к мнению которых я прислушивался, которые выражали сомнение в продолжении моей карьеры в сборной. Проблема была не в моем допуске, а в том, насколько негативно отразится плохая атмосфера на моей игре. Потом в какой-то степени это будет бременем и всей сборной. Именно мысль, что из-за меня сборная может пострадать, заставляла задуматься и принять решение. Хочу ли я уйти из сборной или приму груз недовольства болельщиков и публики против меня и сделаю все, чтобы своей игрой принести ей успех? Я знал, что не сделал ничего плохого. Поэтому во мне быстро победило убеждение, что я хочу остаться и бороться, как и до сих пор, чтобы, наконец, сбылся сон, который уже долго мы видели. Когда я однозначно это решил, я почувствовал сильное облегчение. Я осознавал, что будет тяжело, но я становился еще решительнее сделать все, что в моих силах, чтобы вместе с игроками сделать этот ключевой прорыв. Лично я был уверен, что у Хорватии есть отличные игроки, которым не хватало немного удачи и стечения обстоятельств, чтобы получился большой результат. Это убеждение я базировал на опыте прошлых европейских и мировых чемпионатов. Наша команда была в большинстве своем составлена из игроков, которые едут в Россию в полной зрелости. Было ясно, что для большинства из нас это была последняя возможность для успеха в сборной. Важна была еще одна деталь. Наши игроки выступали в великих клубах, были ключевыми игроками в своих командах в самых важных лигах и европейских соревнованиях. Я знал, что все это создает разницу и является ясным знаком качества нашей команды.

Между тем, осеннюю, завершающую часть отбора в Россию, мы начали плохо. Первый матч с Косово 2 сентября 2017 года судья остановил на 22-й минуте, потому что из-за сильного дождя на поле было невозможно играть. Мы не знали, на какую дату FIFA назначит новый матч, но мы очень надеялись, что не будем играть на следующий день. Встреча с Турцией была в плане уже через три дня. Но на деле случилось так, что матч с Косово был назначен на следующий день, а день сражения с Турцией не изменился. В отрезке в 48 часов мы должны были сыграть 70 минут матча с Косово, отправиться в Эскишехир и тогда противостоять очень мотивированной Турции. А мы не были уверены даже в матче против Косово. Мы твердо оборонялись, и у нас не получалось пробить их стену. Тогда я на 74-й минуте пробил свободным ударом в сердце штрафной, и там Вида отлично подпрыгнул и направил мяч в сетку! Наконец-то. Важно было, что мы получили три очка, остальное можно было забыть. Вообще, лично для меня это был первый матч перед домашней публикой после событий последних двух с половиной месяцев. На «Максимире» было около семи тысячи человек, и по отношению ко мне они были очень дружелюбно настроены. Для меня это многое значило.

В Турции мы через два дня проиграли со счетом 1:0. У хозяев была фантастическая поддержка болельщиков, но объективно они как команда действовали слабее, чем в предыдущие годы. У нас было много опасных моментов в эту встречу, но мы ими не воспользовались. Я даже думаю, что нам не был присужден пенальти. Они свою возможность использовали на 74-й минуте, и это изменило результат. В следующие туры подтвердится, что у Турции не было достаточно сил, чтобы обеспечить себе путевку на чемпионат мира. Это для нас, тем не менее, не было утешением. Мы попали в еще одну кризисную ситуацию в завершении квалификации. Как и каждый раз, мы все усложнили в последний момент.