Бакинское печенье… Дата… Он вдруг бросил пачку в сторону изакричал:

— Уходите! Уходите все! Уходите!

В этот момент один из рабочих наконец оторвал крышку ящика иулыбнулся, довольный своей работой. И тогда прогремел взрыв. Касумов,инстинктивно готовый к подобному, не устоял на ногах, сгруппировавшись, онотлетел в сторону, больно ударившись о другие ящики. Двое рабочих, стоявшихрядом с ящиком, были разорваны на месте, несколько таможенников, в том числе иГулиев, тяжело ранены. Гулиев лежал на полу с разорванными внутренностями итяжело дышал, словно решая для себя дилемму: остаться в живых или умереть. Весьперепачканный кровью и грязью, к нему медленно подошел Касумов.

— Вот видишь, что получилось, — сказал через силу Гулиев, —не нужно трогать… чужие вещи. — Он закрыл глаза, собираясь с силами. — Я какбудто чувствовал… что от разговора с тобой у нас ничего хорошего не выйдет. Ивот видишь… А нас еще всех жуликами считают…

— Врача! — закричал Касумов. — Быстрее врача…

Рядом стонали другие раненые.

В этот день ему исполнилось тридцать восемь лет. Последниегоды он всегда отмечал свое рождение где-то в других местах, в других странах,на других континентах. И каждый такой день рождения, отмечаемый вдалеке отродного дома, оставлял в душе сознание некой незавершенности, словно он самлишал себя радости общения с родными.

Прилетев вчера в Алеппо, он довольно быстро разместился вгостинице.

Сытно поужинав, оделся и вышел, чтобы увидеть город, вкотором никогда не бывал и история которого всегда волновала его воображение.Да, Дронго знал величественную историю этого города, ставшего одним из символовБлижнего Востока, символом перемен и бурь, так обильно проносившихся над этойземлей.

Город насчитывал не менее четырех тысяч лет. Тогда он былвеличественной столицей государства Ямхад и назывался Халпа. Через триста летгосударство было завоевано хеттами, которые владели городом с некоторымперерывом около пятисот лет, затем городу удалось завоевать независимость идаже создать небольшое халебское царство. Но вскоре город вошел в империюАхеменидов, затем Селевкидов, пока наконец в середине первого века он не былзавоеван легионерами Рима и наречен новым именем. Отныне город называлсяБеройя, и больше семисот лет им владели римляне и византийцы. Только в серединеседьмого века он был отвоеван арабами, которые провели в городе еще околошестисот лет.

Затем его захватывали монголы и мамелюки, пока наконец вначале шестнадцатого века он не был включен в состав Османской империи. Вначале двадцатого века, после окончания первой мировой войны в городе начетверть века воцарились французы и только с середины двадцатого века арабынаконец отвоевали право на независимость и самостоятельное управление городом.Поистине в мире не так много городов, имеющих столь славную четырехтысячелетнююисторию. И хотя на европейских картах город упрямо именовался Алеппо, арабывернули городу его истинное название Халеб.

В этом городе причудливо соседствовали древние хеттскиесооружения и античные постройки, мусульманские мечети и византийские соборы,современные европейские дома и турецкие лавки, арабские кварталы, в которых,казалось, ничего не менялось несколько сот лет. Это был один из тех городовмира, которые с полным правом могли считать историю своего развития историейвсего человечества.

Дронго не бывал раньше в Алеппо и поэтому с удовольствиемразглядывал величественные сооружения. Особенно поражала расположенная на горецитадель двенадцатого века, в которой укрывался правитель Халеба Нур-ад-дин,впервые рискнувший бросить вызов крестоносцам, он передал бразды правлениясвоему преемнику Салах-ад-дину, который стал подлинным кошмаром для государствакрестоносцев, отвоевав у них Иерусалим и вытеснив их из Антиохийскогокняжества.

Мечеть Омейядов, строительство которой началось еще ввосьмом веке и было завершено лишь в тринадцатом, привлекала внимание не тольконеобычной архитектурой, но и внутренними постройками, расположенными во дворе.

Дронго любил бродить по улицам незнакомых городов. Алеппобыл не просто изумительно красивым. В нем чувствовалась та энергетика пластов,которая может быть только в очень старом городе, где энергетические поля,казалось, утрамбованы собственной историей, зачастую кровавой и беспощадной, новсегда интересной и яркой.

В гостиницу он вернулся в полночь. Он подумал о том, чтодень его рождения наступает в прекрасном городе. Проснувшись на следующее утро,он поздравил себя с днем рождения, легко, как обычно, позавтракал и вышел изгостиницы. Он знал, что свидание состоится в десять часов утра у зданиямечети-медресе, где всегда было много людей, в том числе и студентов, желавшихобучаться исламским канонам.

Он не знал, как его найдет агент МОССАД, но понимал, что безпомощи любое его продвижение по Сирии будет не просто потраченным временем, нои опасным занятием, которое могло закончиться для него еще печальнее, чем вТегеране. В десять часов он прогуливался возле медресе, ожидая, когда к немунаконец подойдет нужный человек. Прошло десять минут, двадцать, тридцать,никого не было. Дронго нервничал, оглядывался, пытаясь понять, что происходит,но к нему явно никто не спешил. В одиннадцать, прождав целый час, он вернулся вгостиницу, поднялся в номер и обнаружил лежавший на столе автобусный билет вДамаск. Ему не нужно было ничего объяснять. Он все понял без слов. Конечно,деятельность любого секретного агента МОССАД в Сирии была не просто засекреченной.При любой неосторожности агент рисковал нарваться не просто на крупныенеприятности. Ему не будет пощады. А если агент был еще и мусульманином, то егождала мучительная смерть. Очевидно, именно из-за этого никто не встретился сДронго в Халебе, и лишь билет на столе указывал на дальнейший его маршрут.

Он довольно быстро собрал свою сумку, сложил вещи и вышел изгостиницы, направляясь к автобусной станции, которая была в двух кварталах отего места жительства. Это он выяснил еще вчера во время прогулки. До Дамаскабыло около пяти часов езды, и он с удовольствием заметил, как небо над нимпотемнело.

Поездка в сухую безветренную погоду на автобусе в Сирии —подобный подарок ко дню рождения может вывести из равновесия кого угодно. Когдаон подошел к станции, уже слышались первые раскаты грома.

Потом был долгий и мучительный переезд из Алеппо в Дамаск.Небольшая остановка в Хомсе, расположенном так близко к ливанской границе, чтов городе было достаточно много вооруженных солдат, и это сразу бросалось вглаза.

Наконец к пяти часам вечера измученные пассажиры прибыли вДамаск, и Дронго, взяв такси, поехал в «Шератон», где он должен былостановиться. Ему были даны именно эти два ориентира: мечеть в Алеппо и отель вДамаске для встречи с представителями МОССАД. Было несколько непривычнонаходиться в подобной роли, словно он сам был сотрудником израильской разведки.Но найти в одиночку Ахмеда Мурсала было невозможно. А у агентов МОССАД вряд лимогла быть такая свобода передвижений по Ирану и Сирии, какая была у самогоДронго.