– Потрясающе! – воскликнула она. – Как бы я хотела работать с ним!

Я взял ее за руку.

– Только если ему так повезет.

На следующее утро мы отплыли в Лондон и пересекли океан без особых трудностей, не пережив ни одной бури. Казалось, это плавание было отражением моей теперешней жизни. Я женат на обожаемой женщине, работаю по контракту с лучшей студией Голливуда, занимаюсь любимым делом.

Когда корабль пришвартовался в порту, мы добрались до Лондона на лодке, провели там несколько дней, а потом отправились в Париж, где остановились в прекрасном отеле «Ланкастер» на рю де Берри. При отеле был живописный сад – туда подавали обеды и напитки.

Первым делом я позвонил в парижский офис «Юнайтед артистс» и поговорил с директором, мистером Бернсом.

– Мистер Шпигель предупредил, что вы позвоните, мистер Шелдон. Когда хотите посмотреть фильм?

– Не важно. В любое время.

– Как насчет завтрашнего утра? Скажем, в десять часов?

– Договорились.

Мы с Джоджи весь день бродили по городу, а вечером пошли ужинать в «Максим».

Утром, пока я одевался, Джоджи продолжала лежать в постели.

– В десять мы должны смотреть фильм, дорогая. Пора вставать.

Но она покачала головой:

– Я немного устала. Иди один. Я останусь в постели и отдохну. Не забывай, сегодня нам еще предстоит ужин и театр.

– Ладно, лежи. Я недолго.

Из «Юнайтед артистс» за мной прислали лимузин. В офисе меня приветствовал мистер Бернс, высокий мужчина с приятным лицом и густыми серебряными волосами.

– Рад познакомиться. Почему бы нам не пойти прямо в кинотеатр?

Мы вошли в большой зал, где, кроме нас, был только один человек, тощий, невзрачный коротышка. Единственной выдающейся чертой его внешности были глаза – блестящие, словно пронизывавшие собеседника. Нас познакомили, но я не расслышал его имени.

Картина началась. Это оказался французский вестерн, к тому же отвратительно поставленный. Я был уверен, что Сэм Шпигель вряд ли им заинтересуется.

Устав смотреть на экран, я отвернулся. Мистер Берн и мой новый знакомый, сидевшие через проход, были погружены в беседу.

– …и я сказал Зануку: ничего из этого не выйдет, Дэррил… Гарри Уорнер пытался подписать со мной контракт, но он такой ублюдок… а за ужином Дэррил сказал мне… – трещал незнакомец.

Кто он такой, черт возьми?

Я подошел к ним.

– Простите, я не расслышал, как вас зовут.

Он посмотрел на меня и кивнул:

– Харрис. Джед Харрис.

Должно быть, моя улыбка была на удивление широкой.

– Я знаю кое-кого, кто умирает от желания познакомиться с вами.

– Правда?

– Чем вы сейчас заняты?

– Ничем особенным, – пожал он плечами.

– Не согласитесь ли поехать со мной в отель? Я хотел бы познакомить вас с женой.

– Конечно!

Уже через четверть часа мы были в саду «Ланкастера». Я позвонил Джоджи снизу:

– Привет!

– Привет! Вернулся? Как картина?

– Менее чем. Спускайся в сад. Пообедаем.

– Я не одета, дорогой. Может, закажем обед в номер?

– Нет-нет, ты должна спуститься. Я хочу познакомить тебя с одним человеком.

– Но…

– Никаких «но».

Джоджи наконец согласилась, и я торжественно представил ее Джеду:

– Это моя жена Джоджи. – И, взглянув на нее, медленно произнес: – Джоджи, это Джед Харрис.

Она просияла.

Мы уселись. Джоджи была счастлива познакомиться с самим Харрисом, и они битый час болтали о театре, прежде чем заказать ленч. Джед был само очарование. Безупречно вежлив, обаятелен и остроумен! Я чувствовал, что обрел нового друга.

Во время обеда он вдруг сказал:

– Ваша работа мне очень нравится. Как смотрите на то, чтобы написать для меня пьесу?

Писать пьесу, которую позже поставит Джед Харрис, означало, что мне предстояло работать с мастером.

– С удовольствием! – воскликнул я и, поколебавшись добавил: – Только, боюсь, сейчас у меня нет никаких идей.

– Зато есть у меня, – улыбнулся он и принялся рассказывать мне разные сюжеты. Я слушал, но неизменно говорил после каждого:

– Это меня не волнует.

Или:

– Не думаю, что это меня заинтересует.

Или:

– Это уже где-то было.

Наконец после полудюжины вариантов он изложил еще один, который мне понравился. Речь шла о женщине – эксперте по производительности труда, которая едва не разогнала всех служащих фирмы, куда была послана на проверку, но влюбилась и стала человечнее.

– Да, эту тему можно развить, – сказал я Джеду. – Но к сожалению, мы с Джоджи завтра уезжаем. Хотим попутешествовать по Европе.

– Без проблем. Я поеду с вами, и мы сможем работать над пьесой.

Я немного удивился, но все же согласился:

– Прекрасно.

– Куда вы направляетесь?

– В Мюнхен, повидаться с друзьями. Он венгерский драматург по имени…

– Ненавижу венгров. В их пьесах никогда не бывает второго акта, как, впрочем, и в их жизни.

Мы с Джоджи переглянулись.

– В таком случае, Джед, может, лучше…

Он поднял руки:

– Нет-нет, все в порядке. Я хочу сразу же начать работу над пьесой.

Джоджи взглянула на меня и кивнула.

Вот так все уладилось.

Мы разместились в мюнхенском отеле и позвонили Лаци и Марике. Они пообещали приехать, но мне было немного не по себе. Постоянно вспоминалось высказывание Джеда: «Ненавижу венгров. В их пьесах никогда не бывает второго акта, как, впрочем, и в их жизни».

Но оказалось, я зря беспокоился. Джед вел себя безупречно. Увидев Лаци, он вскочил, обнял его и воскликнул:

– Вы настоящий гений! Я считаю вас выше Молнара!

Лаци едва не покраснел.

– Вы оба очень талантливы, – продолжал Джед. – Знакомство с вами дня меня большая честь.

Мы с Джоджи снова переглянулись.

Лаци сиял.

– Я хочу повезти вас в знаменитый ресторан, где подают вина почти всех стран мира.

– Замечательно!

Джед пошел переодеться. А мы тем временем вспоминали былое и рассказывали друг другу о том, что произошло за время нашей разлуки.