– Опять к магам собрались пробраться, барышня?! – возмутилась Ярина. – Забыли, как едва не попались? И если б не я…

– Знаю, – перебила я ее. – Но ничего не поделаешь, Ярина. Царю мне непременно нужно угодить. Чтобы среди всех невест он меня выбрал. А он хочет огненный плод.

И решительно повернулась к служанке:

– Подай-ка мне живо фонарь, да разожги его – прямо сейчас и пойдем, чего тянуть. Может, ночью там охраны поменьше или вообще нет. А попадусь – выкручусь как-нибудь.

А про себя подумала:

«Все равно, если сердце царя не завоюю, Ксунан меня из тела выбросит – ничего хуже для меня быть не может».

Ярина снова вызвалась пойти со мной. Шли мы по дворцу в темноте, освещая себе путь с помощью фонаря. Ни единой души не встретили, что и немудрено – в такой час дворец был погружен в сон. По дороге Ярина не прекращала на меня ворчать, какой опасности я себя подвергаю, и какие злодеи эти маги, в логово к которым я, как глупый крольчонок, сама лезу.

Однако когда мы достигли цели, нас ожидало огромное разочарование.

Поднеся фонарь к двери, я ахнула: дверь была закрыта тяжелым засовом, а на засове висел замок.

– Проклятье, – выругалась я.

– Не хочу вас пугать, барышня, – глядя вместе со мной на засов, сказала Ярина, – но если у вас появилась мысль, попробовать замок и засов снять, то гляньте-ка получше сюда.

Я поднесла фонарь поближе к запертой двери.

– Гляньте, на засове и на замке иней – тонкая корочка ледяная. Знаете, что это значит?

– Да уж догадываюсь, – сказала я. – Они еще и магией дверь закрыли поверх.

– Точно, барышня, – подтвердила Ярина. – Магией, да. Это, видимо, из-за того что мы нынче днем к ним проникли. Пусть даже вас они не видели, но им и меня хватило. Поняли, что халатность допустили – не учли, что теперь по дворцу чужестранки – невесты, да служанки их – расхаживают. А теперь свою оплошность исправили. Не пробраться вам больше туда, кинья. Не пытайтесь даже. Не дай-то духи, магия северная что нехорошее с вами сотворит, если коснетесь.

Я, с досадой глядя на затворенную дверь, выдохнула. По всему выходило, что попасть в чертоги ковена мне больше не удастся. А значит, добыть еще один огненный плод у меня не выйдет.

– Возвращаемся, – разочарованно сказала я Ярине.

Мы вернулись в мои покои. Служанка помогла мне переодеться и, потушив свет, оставила одну. Никаких идей, как исправить ситуацию, у меня не было, и я решила, что утро вечера мудренее. После чего заснула.

Этой ночью меня не посещал Ксунан, и даже сны, кажется, не снились совсем. Проснувшись, я первым делом вспомнила, как перед сном надеялась, что утром меня посетит гениальная идея, однако… в голове было пусто.

Я вполне осознавала, что с проникновением в чертоги ковена мне повезло – в первый и в последний раз. Больше так не повезет. Северные маги могли недоглядеть один раз, но ждать от них такой ошибки снова не стоило.

Попытаться обыскать покои других невест? Что ж, кажется, ничего другого не остается. С этой мыслью я и встала с постели.

Была у меня мысль: выманить по очереди невест вместе со служанками из их покоев, и выиграть свободное время, чтобы потратить его на поиски.

Идея казалась мне неплохой, и Ярина, когда я с ней поделилась, ее одобрила. Вопрос был в том, с кого начать. Чтобы это решить, я отправила свою служанку на разведку. Когда Ярина вернулась, первым делом она сообщила, что кинья Милана из Лабриты сказалась тяжело больной и с самого утра не покидает свои покои. А если верить служанкам, она так плоха, что вряд ли покинет их, даже случись что из ряда вон.

– Что ж, выбора нет, – сказала я. – Остается только Лазария. Попробуем-ка выманить ее из покоев, Ярина.

В сопровождении Ярины я отправилась на прогулку. Придворцовая территория оказалась довольно большой: сады, парки, пруды, где-то тут по слухам, которых нахваталась Ярина, был грот, но… мы вышли не на экскурсию.

Итак. Я решила проникнуть в покои Лазарии. Чтобы обыскать комнаты, мне нужно было как-то выманить всех, кто в этих покоях жил. А это кто? Правильно – девицы и дамы постарше. Сама Лазария, служанки и другие сопровождающие.

Что может заставить девиц внезапно-вдруг покинуть свои комнаты? Вариантов на ум приходило два. Первый – любопытство. Что-то где-то происходит сверхнеобычное – девицы сразу подхватываются и бегут смотреть. Любопытство – порок, которому в особенности подвержены молодые барышни.

Второй – страх. Страх вообще средство универсальное – погонит куда угодно, откуда угодно, в любой момент. Решив, что второй вариант надежнее – все-таки могут среди служанок Лазарии оказаться девицы ленивые или равнодушные и любопытство у них не пробудится.

Значит, страх. Итак, чего сильнее всего боятся девицы? Чаще всего, по обыкновению, ну, почти все, за редким исключением? Я начала в уме перечислять.

Мышей, крыс? Боятся. Только не полезу же я по подвалам крыс отлавливать? Да и куда мне этих крыс собирать? В подол? Нет, не пойдет. Дальше…

Пауков. Ну… некоторые боятся. Но чаще всего страх перед пауками выражается не в бегстве от них, а в убиении их тапками с боевым кличем индейцев, которое в просторечии называется визгом.

– Ну как, кинья, придумали уже что-нибудь? – беспокоилась Ярина, следуя позади меня на прогулке.

– Нет, еще не придумала, – ответила я и продолжила размышления.

Что еще?

Лягушек. Мне как-то в средней школе сосед по парте в школьную сумку подложил лягушку. Когда я открыла сумку, чтобы сложить туда учебники, а из сумки выскочила лягушка – маленькая такая, коричнево-зеленая, – я орала на всю школу. Заставить меня замолчать удалось, только засунув мне в рот пирожок с картошкой. Не знаю, почему с картошкой. С чем испекла бабушка кого-то из одноклассников, с тем и засунули. Но лезть в пруд и вылавливать лягушку мне сейчас тоже не очень хотелось. Что там еще?

Змеи. Змей боятся все. Змеи скользят, вьются, высовывают раздвоенный язык и умеют прыгать, хотя у них нет ног. Лично я сама боюсь змей. Напугать кого-то змеей у меня не получится, потому что бежать от змеи я буду в первых рядах.

– Придумали, барышня? – снова напомнила о себе моя служанка.

– Не придумала пока, – ответила я со вздохом.

Мы шли по дворцовому парку, когда я заметила играющегося ребенка. Мальчик был лет восьми, одет в маленький камзол, распахнутый настежь, чтобы было удобнее играть. Белые, до плеч, волосы мальчика были растрепаны – он носился по парку с сачком. Ребенок, похоже, был сыном кого-то из северных магов и жил во дворце.

– Я когда-то в детстве тоже бегала по лугу с сачком – бабочек ловила, – начала предаваться ностальгии о детстве я. – Но сразу выпускала, мне их жалко было.