И уже не видел, как сидящий рядом старейшина пытливо смотрел на уснувшего. Морщины на его лице разгладились, и проявилось нечто, напоминающее нежность. Макс был бы очень удивлен, если бы проснулся и заметил. Но он спал. А время шло тут быстро, а там – медленно. Как тогда, на болотах.

Макс понимал, что видит сон. Он – на кладбище, возле мертвой деревни. Он был здесь с горбуном. Тогда, в реальности, он не мог разговаривать с духами умерших, снующими туда-сюда. А во сне почему бы не попробовать? Во сне ведь возможно все. Конечно, последние события показали, что и реальность становится все больше похожей на сон, но все-таки разница еще была.

Смогут ли поведать ему духи, где Алчущий? Им должно быть известно все, для них нет преград. Например, та же Аграфена. Она ему помогала, поможет и сейчас. Макс подошел к могильной плите, стал ждать. Но никто из могилы не появился, не подошел со стороны, не остановился рядом. Только тени все проходили мимо, не задевая его, как безликие пассажиры метро. Макс позвал, никто не отозвался. Он позвал снова, а потом начал останавливать прохожих, задавая им вопрос – не видел ли кто Аграфену? Но призраки ускользали, он им был неинтересен. Как же так? Ведь была она. И в машине, и на болоте… Звала, одаривала, помогала. И в последний момент, который он помнит четко… он помнит, да… она держала его за руку… она… Макс остановил поток мыслей. Да, она растаяла, постепенно, как мороженое на солнце, как дымка. Последней пропала ее рука. Она перетекла в него, отдавая силы, вот что. Значит, ждать уже некого и в нем самом есть часть Аграфены. И спрашивать нужно только самого себя, никто другой не ответит.

Макс понурился. Он-то думал, будет легко. Вдруг ему показалось – среди неплотных призраков мелькнула до боли знакомая фигура. Настя! Он кинулся ее догонять. Они должны поговорить, им нужно еще раз встретиться. Пусть она простит его. Пусть поймет, что не его злая воля…

Макс гнался за призраком, расталкивая другие, те, что закрывали его от уходящей Насти. Руки проникали сквозь их фигуры, рассекая туман, который через мгновение снова срастался.

– Настя!!! Подожди!

Она исчезла, не догнать. И была ли Настя? Что ей делать на этом кладбище? Хотя, если все это сон… Да и духам какая разница, где быть? Хоть в десяти местах одновременно.

И тут его ждал очередной сюрприз. За деревом он заметил орнитолога. Хитрый старикашка засек его и попытался рассеяться, стать невидимым. Но Макс в два прыжка настиг его и ухватил за предплечье. Под рукой оказался холодный воздух, просачивающийся сквозь пальцы. Уйдет! Макс поднапряг мозг и мысленно приказал духу материализоваться. Призрак слегка проявился. Стал ярче, осязаемей. Затрясся от страха. Макс еще усилил посыл, сам не зная, чего. В памяти всплывали слова, которые он произносил еще в самом начале, сходя с ума на кухне. «Вер-роус, ри-макс, па-та-ли-на». Как, из каких закоулков памяти?.. Дух орнитолога скорчил гримасу отчаяния и вскрикнул:

– Чего тебя от меня надо? Вот прицепился.

– Воришка! Куда нож дел? Ну, отвечай.

– Не брал я ничего, – заныл старик. – Отстань…

– А кто взял? Кроме тебя некому было.

– Я ничего не знаю… – а глазки бегали. Новая попытка смыться – и опять неудача.

– Мне старейшина все рассказал. Злой он на тебя сильно. Или ты хочешь, чтобы я с ним пришел?

Илья Васильевич весело крякнул.

– Нашел кем пугать. Это при жизни я его боялся, а сейчас он надо мной не властен.

– Где нож? – крикнул Макс. Ему уже надоела комедия.

– У себя спроси. Ты же его у меня отобрал и унес куда-то. – Орнитолог обозлился, заговорил обиженно. – Я был болен. Тяжело. Мой рак могло вылечить только чудо. Эти колдуны поддерживали меня, но излечить не могли. А когда я увидел у тебя нож… Алчущий…

– И решил спереть.

– Я один что ли? Приходил старейшина. Он меня запугивал. Да-да, меня, больного и несчастного легко было шантажировать. Он обшарил твои вещи, но ножа не нашел.

– Когда это было?

– Ну не знаю, ты в деревню тогда ходил. Он на машине тебя обогнал, думаю. А потом ты пришел, увидел разбитый бинокль. Это Андрей Гордецов, старейшина их, угрожал мне. Силу свою демонстрировал, вишь ли.

Макс прекрасно помнил этот момент. Он тогда сильно перепугался, впервые отчетливо почуял неладное и увидел картинку будущего.

– А дальше?

Старик продолжал:

– Я должен был украсть у тебя нож и передать в деревню. Не получилось. А когда ты ночью куда-то ушел, я следил за тобой и увидел, как нож выпал в траву. Прямо как будто для меня. Подобрал его и хотел наутро на болота идти, думал найти ворота и излечиться. Ведь я мог излечиться, а?

– Это вряд ли. Что дальше было?

Орнитолог махнул рукой.

– Да что теперь. Дальше… а потом ты пришел. Меня поднял с постели, нож забрал…

– Эй-эй, притормози! – оборвал его Макс, – Когда это я у тебя нож забирал? Че ты мелешь? Я же в это время…

«…На сеновале с Иванной был» – хотел сказать он и замолчал. К чему все эти подробности сейчас? Да и к делу это не относится.

– Ты его у меня забрал! – вызверился старикашка, оскалив свои полусгнившие зубы. – Ушел с ним в другую комнату, а вернулся уже без ножа. Я потом там все переворошил. Пусто!

Макс потер виски. Он абсолютно не помнил этого момента.

– А зачем я его у тебя взял?

– Сказал, что я не смогу его надежно спрятать, что у тебя это лучше получится. А меня из-за тебя… того!

Илья Васильевич показал многозначительный жест, как будто его бьют ножом в сердце. Он горячился и все время норовил увильнуть. Макс с трудом удерживал его, и на логические умозаключения сил почти не оставалось. Врет старик или нет? Макс попытался еще раз восстановить в памяти события той ночи. Он уснул во дворе, потом его позвала Иванна. Он был с нею. Их единственная ночь любви… Так-так-так… Не сбиваться на лирику – приказал сам себе. Потом он очнулся снова во дворе. А вот как он пришел обратно к дому орнитолога – тут был полный пробел. Возможно в это самое время он и зашел в дом и сделал то, о чем говорит Илья Васильевич. Макс встряхнул головой – сумасшедший дом!

– Я сам его спрятал? Куда же?

Орнитолог выматерился.

– Я тебе сказал, что мы его не нашли. Сам у себя спроси, куда дел.

– Кто тебя убил? И за что?

– За твой нож. Ты виноват в моей смерти!

– Кто?! – Макс тоже терял терпение. Этот призрак его уже умотал.

– Генка. Примчался, давай меня пытать. А меня уже до него на славу потрясли. Чтоб им провалиться! Мы с ним еще раз все комнаты переворошили. А на улицу ты с ножом не выходил, точно помню. В общем, Генка мне не поверил, дрянь такая, и убил.

Ветка в груди, таракан, ползающий по глазу… Страшная картина предстала, как вчера увиденная. Значит, Гена… Макс ослабил хватку, орнитолог снова стал полупрозрачным, просочился сквозь руки Макса, отплыл в сторону. Но убегать уже не торопился.