Во-первых, для того чтобы быть принятой в бригаду, Эллинепришлось сменить репертуар и имидж: разучить несколько патриотических песен ипоменять длинные концертные платья, боа и босоножки на гимнастерку, грубуююбку, шинель и сапоги. Во-вторых, на передовую попасть было практическиневозможно, поскольку рисковать жизнью гражданских лиц никто не собирался, втом числе сами артисты. Вот и колесили по тылам, выступая для раненых дарабочих военных заводов. Через пару недель Эллина поняла, что, оставаясь вбригаде, она так и не приблизится к линии фронта, и пустилась в вольноеплавание. Но без мужской опеки она обходиться не могла, поэтому увела за собойиз бригады влюбленного в нее аккомпаниатора, горбатенького гитариста Колюню. Онбыл изумительным музыкантом и надежным человеком. Колюня учил Графиню играть наинструменте, кроме того, добывал для нее пропитание, разводил костры, чтоб онамогла согреться в дороге, искал ночлег и безошибочно определял путь, покоторому нужно было передвигаться, чтобы избежать встречи с военными патрулями.

Медленно, но верно они продвигались в сторону Калуги,приближаясь к линии фронта.

После трех дней странствий они попали в поселок, из которогосовсем недавно были выбиты немцы. Эллина разговорилась с женщиной, у которойпопросила воды напиться, и та поведала ей, что ставка наших войск находитсясовсем неподалеку. В обход часов пять, но если напрямик через лес, так иза два дойти можно.

Эллина тут же подхватила своего спутника под руку и потащилав сторону леса, на ходу объясняя, зачем она это делает. Колюня, выслушав еесумбурную речь, попытался убедить Графиню выбрать другой маршрут, длинный, ноболее безопасный.

– А в этом-то маршруте что опасного? – горячиласьона, не переставая тянуть его за руку.

– Во-первых, в незнакомом лесу очень легкозаблудиться, – доходчиво объяснял ей Колюня. – Тем более зимой, когдапроторенных троп не видно. И если мы заблудимся, то замерзнем. Во-вторых,есть огромная вероятность натолкнуться на немцев...

Графиня сама все прекрасно понимала, но прислушиваться кголосу разума, когда от Малыша ее отделяет лишь несколько километров, не желалакатегорически.

– Если не хочешь рисковать, можешь вернуться, – сказалаона Коле. – А я пойду вперед... – И, не дожидаясь от гитаристаответа, зашагала к лесу, прекрасно осознавая, что Колюня последует за ней.

Естественно, так и случилось. Гитарист догнал ее у опушки.Предчувствие подсказывало ему, что он делает роковую ошибку, идя на поводу уэтой безрассудной особы, но он не мог бросить даму сердца одну.

Они заблудились. Проплутав по лесу несколько часов, ужезатемно они вышли к какой-то деревеньке. Эллина с Колюней так измучились, такпродрогли, что потеряли всякую бдительность и, не заметив на борту стоявшего вконце улицы грузовика свастику, постучались в первый попавшийся дом. Им неоткрыли. Тогда Колюня предложил:

– Давай, чтобы не шарахаться ночью по деревне, людей небудить, в бане переночуем. – И он указал на крепкий деревянный сруб.

Эллина согласно закивала. Ей так хотелось спать, что онаготова была улечься даже в непротопленной бане на жестких полках. Тем более уКолюни имелась запасная шинель, которую он обязательно пожертвует Эллине, чтобыона могла укрыться, а для мягкости можно веников положить, и будет вполнеудобно.

Они направились к бане, но не успели сделать и десяткашагов, как из-за забора вынырнули два человека с автоматами. Это были немецкиесолдаты! Один уткнул дуло в грудь Эллине, второй прицелился в Колюню.

– Русишь шпион? – спросил тот, что держал на мушкегитариста.

– Найн, найн, – запротестовала Эллина. – Мыартисты! – Она указала на гриф гитары, торчавший из-за горбатой спиныКолюни. – Певцы! – От страха она говорила с таким чудовищнымакцентом, что ей самой резало слух. – Заблудились! В лесу!

Лица немцев оставались непроницаемыми. То ли они ничего непоняли, то ли не поверили. Тогда Эллина запела. Сначала тихонько, почтишепотом, потом все громче и громче. Пела она любимую песенку Хайнца Штайнберга«Малышка Элла», слова которой впечатались в ее память на всю жизнь.

Солдаты пришли в восторг! Они слушали эту незатейливуюпесенку с горящими глазами, а когда Эллина допела, даже поаплодировали.Автоматы при этом они из рук выпустили, и те просто болтались на шее. Эллинаподумала тогда, что, будь на месте Колюни здоровый крепкий мужик, он смог быобезоружить солдат, но разве худому сгорбленному гитаристу с этими двумямолодчиками справиться?

Тут дверь ближайшей избы распахнулась, и на крыльцовывалились два пьяных офицера. Громко гогоча и шатаясь из стороны в сторону,они побрели к соседнему дому и принялись стучать в окна. Когда на их стук непрореагировали, немцы стали ломиться в дверь. Сорвав ее с петель, они прониклив дом, и буквально через несколько секунд вновь показались на улице, волоча заруки плачущую и отчаянно упирающуюся женщину в ночной рубахе. Она была уженемолода, но очень аппетитна: статная, длинноволосая, с сочными губами. Немцыхватали ее то за колыхающуюся под тонким ситцем грудь, то за крутые бедра, тохлопали по ляжкам и, не переставая ржать, тащили в сторону сарая. Вслед за нимибежала седенькая старушка, босая, простоволосая, умоляюще протягивая руку ибормоча, как заклинание: «Не троньте ее, не троньте, Христом Богом молю...»

Эллина не могла на это смотреть, отвернулась. Ей было жаль иженщину, и ее мать, но сейчас она думала не о них, а о себе. Можно было несомневаться, что следующей, кого потащат в сарай, будет она.

– Не бойся, – шепнул ей Колюня, воспользовавшись тем,что конвоиры отвлеклись на офицеров и их жертву. – Я не позволю имсделать это с тобой...

Его слова вызвали у Эллины лишь приступ раздражения. Не позволитон! Что за пустая болтовня! Тут даже здоровый и бравый в одиночку не справится,а что уж об инвалиде говорить?

– У меня есть граната, – продолжал Коля. –Сейчас нас туда поведут, – он дернул подбородком в сторону штаба. –Ты споешь им песенку. Я подыграю. Но как только я дам тебе знак, под любымпредлогом покинь дом. Скажи, в туалет хочешь или еще что-нибудь. Когдапрозвучит взрыв, беги подальше от деревни и прячься... Поняла?

Графиня испуганно кивнула. Хотя на самом деле не все доконца поняла. Она убежит, а как же Коля? Он ее догонит? Или присоединится к нейпозже? Но в таком случае как он ее найдет?

Мысли эти роились в голове, сбивая Эллину с толку. Однакоприводить их в порядок было некогда, ибо в следующий момент конвоиры вспомнилио них и дулами автоматов указали направление, в котором пленникам надлежитдвигаться. Как Колян и предполагал, повели их в штаб, превращенный этой ночью ввертеп. В избе дым стоял коромыслом, пахло алкоголем, луком и потом.Компания из десятка солдат и двух офицеров сидела вокруг стола, поглощая водкуи громко разговаривая. Еще трое вояк перекидывались за натопленной печкой вкарты. А один валялся на печке, наигрывая на губной гармошке. Пьяны быливсе, но в разной степени. Самым хмельным оказался совсем юный солдатик, худенькийи лопоухий с трогательными голубыми глазами. Он то и дело моргал ими, точнохотел проснуться. Состояние, в котором он находился, было непривычным для негои похожим на сон. Наиболее трезвым оказался статный офицер лет сорока пяти снаградным крестом на груди. Видимо, он был тут самый старший по званию, поэтомустарался не ронять авторитета и пил немного. Именно он первым увидел Эллину иприсвистнул. А на Колюню даже внимания не обратил.