– Позор на твою голову, Росси. Тебе будет так стыдно, когда ты узнаешь, что это подарок от миссис Сантино.

– Да ладно тебе. – Она вытянула руку и стукнула меня по плечу. – Серьезно, что ли?

– А еще она со мной разговаривала.

– Она умеет разговаривать?

– На итальянском, так что я ничего не понял, но да.

– А я успела его подзабыть. Не припомнишь, что именно она говорила? Возможно, она открыла тебе тайны вселенной.

Я приподнял руки в знак капитуляции.

– Я два года учил испанский, и все, что я помню это: ¿Dónde está el baño?[5]

– Ничего себе, – протянула Зельда. – Стоит уехать на один день, как все меняется.

«И не говори», – подумал я.

– Итак, – произнесла Зельда. – Во сколько начинается праздник?

Я взглянул на телефон.

– Дарлин с Кайлом должны прийти минут через двадцать. Остальные придут сразу в бар. Но мне необязательно идти.

– Еще как обязательно. Но пока у тебя есть немного времени.

Она встала и вручила мне квадратный подарок.

– С Рождеством тебя.

Она снова улеглась на диване, вытянув ноги и прижав скрещенные руки к груди.

Я снял подарочную упаковку, и в моих руках оказался Рождественский альбом Фрэнка Синатры. Я опустил его на колени и где-то с минуту просидел так, ничего не говоря.

– Как ты узнала?

– Что узнала?

– У моего дедушки была такая пластинка, – сказал я, проводя пальцами по обложке и чувствуя, как в голове начинают кружиться воспоминания. – Мы включали ее каждый год. А потом она потерялась или ее кто-то продал. По крайней мере, когда я вышел из тюрьмы, ее уже не было.

Я поднял голову и заглянул в ее зеленые глаза.

– Спасибо.

– Не за что.

Я взял со стола ее подарок и положил ей на колени.

– Ого, Коуплэнд, не нужно было, – сказала она, снимая с крышки бантик цвета шампанского и открывая бежевую коробку.

– О, боже, – прошептала она и достала снежный шар из гнездышка, образованного бумажным наполнителем. Я наблюдал, как она вертит его в руках, а потом аккуратно встряхивает. На несколько мгновений елку окутали снежинки.

Я потер рукой затылок.

– Это еще и музыкальная шкатулка.

Зельда нащупала крошечный выключатель и щелкнула им. Нашу крошечную квартиру залили звуки песни «Have Yourself a Merry Little Christmas».

– В этом году у меня хорошее Рождество, Зэл, – сказал я. – Как и поется в песне. А у тебя?

Она отвела свои зеленые глаза от шарика и поймала мой взгляд.

– Теперь и у меня тоже.

Зазвонил домофон, разрушая это хрупкое мгновение.

– Обними за меня Дарлин, – сказала Зельда, вставая на ноги.

– Подожди.

– У меня все хорошо, Бекетт, – проговорила она, натянуто улыбнувшись. – Как бы я ни хотела залить вчерашний день алкоголем, сегодня мне не до компаний. Я залезу в душ, может, закажу какую-нибудь еду и посмотрю «Реальную любовь».

– Зельда…

– Иди уже к своим друзьям, – сказала она, легонько подталкивая меня в спину. – Нужно показать миру этот свитер!

Она зашла в ванную и закрыла дверь. Несколько мгновений я глядел ей вслед, не в силах пошевелиться, но потом домофон зазвонил еще раз и вырвал меня из оцепенения. Я взял кошелек, ключи и куртку и побежал вниз по лестнице.

25 декабря

Вода в душе была недостаточно горячей, чтобы смыть с меня самые неприятные ощущения, оставшиеся после поездки. Я до сих пор чувствовала, как паника ворочается внутри меня, словно спящее чудовище. Беспокойное и фыркающее, готовое в любое мгновение проснуться и разорвать меня на куски.

Я ощущала, как вода касается моей кожи, и вспоминала слова тетушки Люсиль, которые спасли меня в Филадельфии. Нужно было обдумать их за рисованием. Но сейчас мне хотелось ненадолго вырваться из собственной головы.

Я поспешно вышла из душа, натянула мешковатые фланелевые штаны, носки, футболку и толстовку. Подошла к дивану и взяла снежный шарик, наблюдая, как внутри него кружатся белые хлопья. Только вот тишина, висевшая в квартире, казалась слишком громкой. Я не хотела быть одна.

Так почему ты ему об этом не сказала?

Некоторые привычки – например, всегда все делать самой – стали настолько инстинктивными, что мне даже не приходило в голову задуматься, прежде чем им последовать. Даже когда все заканчивалось тем, что я оставалась совсем одна.

Тогда переоденься и отправь ему СМС. Узнай, где находится бар, и поезжай туда.

Но мне было плохо от одной мысли о том, что придется переодеваться в нормальную одежду, краситься, ехать на метро и автобусе, когда на улице так холодно, а потом еще сидеть в набитом людьми баре и вести светскую беседу с друзьями Бекетта… Каждый из этих пунктов казался неподъемной задачей.

Я осторожно поставила шарик на стол и поднялась на ноги, чтобы найти ноутбук. Если я закажу еду и одну-две бутылки вина, мне станет легче. И если посмотрю кино.

Я сделала два шага по направлению к чемодану, когда в замке входной двери повернулся ключ.

Вошел Бекетт. Из-под его куртки торчал воротник жуткого ядовито-зеленого свитера, а в руках он нес несколько больших пакетов. Вместе с ним в квартиру ворвались запахи говядины с брокколи, жареной лапши и курицы в апельсиновом соусе.

Мое сердце стукнулось о ребра и треснуло, словно огромное яйцо. По моим внутренностям заструилось тепло.

Я уперла руку в бедро, пытаясь придать голосу строгость.

– Ты сейчас должен быть в другом месте.

– Ты что, собиралась устроить вечеринку, пока меня нет? – спросил он, ставя сумки на кухонный столик. – Извини, облом.

Я улыбнулась так широко, что заболели щеки.

– Что это такое?

Бекетт принялся распаковывать китайскую еду.

– Рождественский ужин.

Он запустил руку в другой пакет и извлек оттуда картонную упаковку яичного коктейля и бутылку рома «Капитан Морган».

– А вот и рождественский десерт.

– Ты святой человек, – произнесла я. – Но как же твои друзья?

– Они прекрасно смогут напиться и без меня, – ответил он.

– Они не разозлились?

– Из-за того, что не смогут весь вечер лицезреть этот свитер? Еще как! Но они уже справились с этой потерей.