– Сегодня вечером было замечательно. Тепло и… замечательно.

Я почувствовала, как Бекетт опускается на кровать рядом со мной, и заставила себя приоткрыть глаза. Он лежал на боку, опершись головой на руку.

– Ты что, засыпаешь и бросаешь меня одного? – мягко спросил он.

– Нет, – ответила я, пытаясь заставить глаза не закрываться. Мне хотелось на него смотреть. Он был так близко, что ему ничего не стоило меня поцеловать… Но я знала, что он этого не сделает. Даже напившись, я понимала, что Бекетт не станет меня целовать, потому что я напилась. Но он был со мной, совсем рядом, и его глаза смотрели на меня пристально и мягко. Я пыталась ухватиться за этот момент и удержаться в нем, но выпитый ром стремился затянуть меня в сон.

– Завтра я буду обо всем помнить, – проговорила я.

Он улыбнулся.

– Уверена?

– Угу. Расскажи мне что-нибудь. Мне нравится твой голос. Он как маяк в темноте… благодаря ему я всегда могу отыскать дорогу назад.

Он подвинулся, устраиваясь поудобнее.

– О чем тебе хотелось бы послушать?

Я снова попыталась сосредоточиться. Господи, какой же он красивый. Моя рука – без позволения разума – поднялась с подушки и прочертила неровную линию по небольшой горбинке на его переносице.

– Расскажи, что случилось с твоим носом.

– Это было в тюрьме. Ввязался в драку во время прогулки.

Я нахмурила брови, не убирая пальцев с лица Бекетта. Теперь я проводила ими по его щеке, ощущая легкое покалывание от щетины.

– Надеюсь, ты победил.

– Я выжил, – тихо произнес он. – В тюрьме это равносильно победе.

Теперь мои пальцы коснулись его губ и на мгновения задержались там, чтобы сполна прочувствовать их мягкость… Моя рука упала на подушку. Глаза закрылись. Слишком уж отяжелели веки.

– Расскажи мне что-нибудь еще. Что-нибудь хорошее, Бекетт.

Небольшое молчание, а потом:

– Даже не представляешь, какая ты красивая, – мягко проговорил он, и я почувствовала, что теперь уже его ладонь касается моей кожи. Его большой палец скользил туда-сюда по моей щеке. – Вот тебе что-нибудь хорошее. И я это в тебе люблю.

О господи… Проснись. Запомни эти слова…

– Бекетт…

– Я рад, что ты здесь, Зельда, – мягко произнес он. – Не в смысле, что ты в моей кровати – хотя против этого я тоже нисколько не возражаю. Я имею в виду здесь. В этой квартире.

– Ты правда рад?

– Я никогда не считал это место домом, – сказал он. – Для меня это было просто помещение, в котором можно жить. Время от времени, когда возникают проблемы с деньгами, я уверен, что меня выгонят на улицу. И это было бы неприятно по очевидным причинам, но привязанность к этой дерьмовой квартирке не окажется в их числе. Но теперь… эта дерьмовая квартирка стала мне домом, Зэл.

Весь мой мир сузился до его голоса и прикосновения.

Запомни это. Запомни все до единой детали…

Я подвинулась, крепче прижимаясь щекой к его ладони.

– Правда?

– Ага.

Он откинул локон, упавший на мою шею.

– И дело не только в вещах, которые ты принесла. Не только в гирляндах, елке или цветке. Дело в тебе. Это место стало мне домом, потому что здесь живешь ты.

Я заставила себя открыть глаза.

– Бекетт?

Его голова лежала на подушке рядом со мной.

– Шш.

Он провел рукой по моей щеке и виску.

– Если ты сейчас не заснешь, то, возможно, завтра вспомнишь то, что я сказал. А мы обещали, что будем друг другу друзьями.

– Я хочу… – прошептала я, придвигаясь к Бекетту и прижимаясь к нему всем телом. Он обнял меня и притянул еще ближе к себе. Я вздохнула, чувствуя, как тону в этом густом блаженстве. – Я хочу…

– Чего? – прошептал он. – Чего ты хочешь?

Я хочу тебя…

Мои мысли начали обрываться. Я все глубже погружалась в сумеречную зону между сном и реальностью, но голос Бекетта следовал туда вслед за мной.

– Зельда? – прошептал он в мои волосы. – Я поменял свое мнение. Ты меня слышишь?

– Мм.

Да. Я здесь. Я здесь, с тобой.

– Хорошо, потому что я хочу, чтобы ты запомнила мои слова.

– Ладно…

Я все запомню, Бекетт. Говори…

– В этом году у меня лучшее Рождество в жизни.

Я вздохнула и прижалась к нему еще ближе, сражаясь с приятным желанием провалиться в сон. Мои губы касались теплой кожи на его шее – настолько крепко он меня обнимал.

– У меня тоже, Бекетт, – прошептала я. – Я вернулась домой.

30 декабря

Я сидела за столом, пролистывая новые страницы романа «Мама, можно?..», пока по стеклу, словно пули, стучали косые капли дождя. После Рождества мы с Бекеттом погрузились в работу. Я не отходила от стола и рисовала бешеными темпами, пытаясь отвлечься от воспоминаний того вечера. Ужин, танец, слова, которые Бекетт мне прошептал.

Он считает, что я красивая.

Эта квартира стала ему домом, потому что здесь живу я.

Это было лучшее Рождество в его жизни.

В моей тоже. Его слова стали лучшим подарком, который я только могла получить. Бекетт был лучшим, что случилось со мной за долгое время.

Господи, что я творю?

Я мастерски умела игнорировать свои чувства, но это глубокое, яростное желание отказывалось мне подчиняться. Наши тела успели соприкоснуться слишком много раз, чтобы я об этом забыла, так что теперь я страдала от сладостной агонии и мучительно жаждала того, что не могла получить. Меня преследовала щемящая боль, которая терзает тебя, когда ты находишься в одном пространстве с человеком, которого хочешь. В воздухе искрило электричество, и, казалось, всего один взгляд или одно слово – и ударит молния…

Я заставила себя встряхнуться.

Боже, соберись уже. Сосредоточься на деле.

Я склонилась над работой. Роман был почти закончен, что тоже добавляло в мою жизнь эмоций. Смесь восторга и ужаса.

Что, если им не понравится?

А что, если понравится?

Порыв ветра обрушил на окно град дождинок, и они застучали по стеклу, как горсть камешков. Я зажала в зубах кончик ручки. Бекетт был где-то там, среди этого кошмара, но я с минуты на минуту ждала его домой. Я пошла на кухню, чтобы помешать бурлившее в кастрюле чили, и облегченно выдохнула, услышав, как в замке поворачивается ключ.