– Эрле… Ты приносишь несчастье своим мужчинам, так что нежди от меня пощады. Ну? Я жду!

И Эрле, словно в тумане, увидела, как Анзан медленноподнесла руки к груди и, путаясь пальцами, принялась расстегивать свой нарядныйтерлык…

Делать было нечего. Эрле скинула одежду и равнодушновыпрямилась; глаза Эльбека ее не смущали. Все равно она решилась завтраумереть, так что ей до его глаз! И вдруг она заметила, что Анзан, котораяпыталась прикрыть ладонями грудь и стыдное место, тоже не сводит с нее взора.

Эрле возмущенно повернулась к ней. Недавние соперницызастыли, пристально, жадно оглядывая одна другую, не в силах сдержать сжигавшееих любопытство. А Эльбек, развалившийся на кошме, вдруг подобрал колени иучащенно задышал, ибо не всякий смог бы спокойно выдерживать созерцание этихдвух нагих красавиц. Таких разных и в то же время таких похожих, ибоПрирода-Мать сотворила истинную красоту безусловной и необоримой для всехплемен и народов!

Белая кожа Эрле казалась матовой, а смуглое, гладкое телоАнзан отливало медным блеском. Эрле была высокая, длинноногая, с узкими, нопрямыми плечами, груди ее были пышны и упруги. Анзан оказалась гораздо нижеростом, с небольшими, полными ногами, покатыми плечами и маленькими, словно уюной девушки, грудями. Но бедра у обеих женщин были округлыми, сильными, отчегоих фигуры напоминали узкогорлые, осадистые кувшины. Они обе были красивы, ипогасшие от горя глаза Анзан вновь вспыхнули ревностью, ибо она и мертвогоХонгора не хотела делить ни с кем. Да и Эрле, вообразив тело Анзан сплетенным стелом Хонгора, опустила голову, подавленная тоской. Ведь после погребенияНамджила Хонгор так и не взглянул больше на Эрле. Ни разу не взглянул, дажекогда она рухнула в отчаянии наземь. И если сначала рядом с горем жила в еесердце какая-то неразумная, детская обида на Хонгора за то, что он не бросил ейэтого последнего, пусть даже укоряющего взгляда, будто хотел враз освободить ееот себя, теперь в душу проскользнула змея-ревность: а не забыл ли Хонгор в теминуты о ней, думая лишь об Анзан, о ее теле, о ее красоте?..

Тут Эльбек прервал ее тягостные мысли:

– Я поступлю, как Хонгор. Я выбрал! Ты, Эрле, можешьодеться. Потом ты сядешь там, в углу. Сегодня ночью я буду спать сАнзан! – И он от души захохотал, увидев то, что и ожидал увидеть:мгновенный промельк изумления и невольной досады на лице Эрле.

О, Эльбек хорошо знал женщин!

* * *

Он связал ее скользкими веревками из конского волоса, потомремнем пристегнул ее руки к кольцу в стене кибитки. Она заставляла себязажмуриваться, но стоило только приоткрыть глаза, как она снова и снова виделачерную тень, ерзавшую по ширдыку. Эльбек придавил к белой кошме распростертоетело Анзан и навалился на нее, даже не сняв одежды, только распустив пояс. Кинжалыв двух ножнах, справа и слева, позванивали в такт его содроганиям; и этот звонсливался в ушах Эрле в какое-то зловещее песнопение.

Быстро утолив свою первую жажду, Эльбек начал медленно иискусно услаждать Анзан. Пальцы его сновали по ее груди и животу, словноперебирали струны домбры, и то были самые чувствительные струны. Как нипротивилась она, как ни крепилась, как ни зажимала ладонями рот, очень скоро унее вырвался стон блаженства; тело ее забилось в умелых руках Эльбека, который,приподнявшись, взирал на нее со злорадной улыбкой.

– Танцуй для меня, Анзан! Танцуй еще! Играй бедрами!

Было понятно, что этим насильственным блаженством Эльбекунижал Анзан так же, как только что рассчитанно унизил Эрле, отвергнув, нопринудив смотреть, как он совокупляется с другой!

Когда сладострастные содрогания Анзан сменились рыданиямистыда и ненависти, Эльбек вновь навалился на свою жертву, но теперь онсдерживал наступление своего наслаждения, терзая Анзан нарочитой грубостью ижестокостью, порою пуская в ход плеть, порою кулаки. И потом опять придавливалрыдающую женщину своим сильным телом. В этом было что-то нечеловеческое и дажене звериное. Казалось, не мягкую арзу пил Эльбек накануне, а ядовитый хорон [45], вселяющий безумие!

Эрле казалось, что это длится вечность… Уже погасли всешумуры, кроме одного, горевшего у самого изголовья страшного брачного ложа; и вего свете Эрле видела лицо Анзан.

Она повернула голову к связанной девушке и пристальноглядела на нее. Слезы и пот смешались на ее щеках, искусанные губы кровоточили.Но сухие темные глаза напряженно смотрели на Эрле, словно Анзан пыталасьзаставить ее понять что-то.

Кое-как смахнув плечом слезы (она и не замечала, что давноуже плачет от бессильной, мучительной жалости), Эрле вгляделась – и наконецзаметила, что левая рука Анзан медленно тянется к ножу, пляшущему на бедреЭльбека.

«О господи! Анзан! Неужели она сможет?!»

Стиснув зубы, Эрле смотрела на тонкие, смуглые пальцы,которые уже доползли до ножен, нащупали серебряную резную рукоять кинжала иосторожно-осторожно потащили его из ножен.

Эрле, изогнувшись, вцепилась зубами в ткань терлыка наплече, чтобы не вскрикнуть, не спугнуть Эльбека; сердце ее почти перестало биться.

Вот Анзан вынула нож; вот она медленно сгибает руку в локте;вот поворачивает ладонь и перехватывает рукоять поудобнее…

«Почему левой? Правой ведь сподручнее!» – подумала Эрле, нотут дыхание ее пресеклось, потому что вместо того, чтобы поднять руку и ударитьЭльбека сверху в спину или сбоку в горло, Анзан вдруг неловко замахнулась ивонзила нож в левый бок, между ребер, в сердце… себе.

Кровь обагрила белый ширдык, кровь хлынула изо рта Анзанпрямо в лицо замершему Эльбеку.

«Она спаслась сама! Сама, как если бы убежала одна, бросивменя на растерзание врагу!»

Эта мысль обожгла Эрле. И она закричала так, что страшныйкрик бросил ее в глухую, милосердную тьму беспамятства.

Эрле очнулась от мучительной боли. Ее связанное, неловкоупавшее тело так затекло от долгого беспамятства, что она не сдержала слез,когда попыталась расправить ноги и размять руки, заломленные за спину.

Из-за слегка откинутой кошмы проникал солнечный свет. Эрлевгляделась в полумрак кибитки и увидела широкий кровавый след, ведущий квыходу. Поодаль, на разбросанных ширдыках, храпел Эльбек. Рядом валялись двапустых донджика, которые на исходе ночи еще были полны арзы.

Эрле затрясло от ненависти. Эта мерзкая тварь, этот злодейвышвырнул из кибитки мертвое тело Анзан, а потом, упившись до бесчувствия,сладко уснул!