Она расслабила пальцы, и копье послушно исчезло, чтобыпоявиться в любой миг, по первому зову. Ирка же стала разглядывать нагрудник. Вцентре, у сердца, она увидела странное украшение. Состояло оно из двух колец,одно из которых входило в другое, и восьми острых, похожих на наконечникидротиков, драгоценных камней. Камни были парными – два красных, два желтых, двазеленых и два черных. Осторожно коснувшись внутреннего кольца, Ирка поняла, чтооно вращается внутри большого, и с ним вместе вращаются, меняя положение,четыре камня.

Решив выяснить, что получится, если повернуть кольцо, Иркадвумя пальцами осторожно взялась за его центр. Кольцо двигалось медленно, сусилием. Камни задевали друг друга, высекая холодные искры. Когда красныйкамень соприкоснулся с черным, в московском небе прогремел гром, и молнияострым зигзагом прочертила небо где-то неподалеку. От грома зазвенели стекла.Панически завыли сигнализации.

Поняв, что вызвала молнию, Ирка торопливо повернула каменьеще раз. Теперь красный соприкоснулся с зеленым, а желтый – с черным. По кольцупробежала нежная голубоватая искра, а в следующий миг Ирке почудилось, что еелицо и тело оказались в центре золотистого сияния, облегавшего ее плотно, какперчатка.

Ирка вздохнула. Происходили странные вещи, которым она немогла найти объяснения. Логика завязывалась морским узлом и отправлялась сушитьсухари.

– Может, этот психанутый Антигониус мне бы разъяснил? – сказалаона с легкой досадой, не ожидая результата.

Слово «психанутый» выскочило как-то само, контрабандно.Должно быть потому, что предыдущие попытки вызвать Антигониуса ровным счетом ник чему не приводили.

Но сейчас было иначе.

«Дыр-дыр-дыр!» – услышала Ирка. Покрытие крыши треснуло.Сквозь бетон и черную смолу на крышу выбралось странное существо.

Ростом оно было чуть выше Иркиного колена. Весьма упитанное,если не сказать толстое. С бугристым носом желтоватого оттенка, вид котороговызывал смутное ностальгическое воспоминание о чае с лимоном. С короткимикривыми ногами и длинными цепкими руками. С шевелюрой поэта, не стригшегося смомента предыдущей реинкарнации, совпавшей с выходом первого авторскогосборника. С лицом капризного младенца, украшенным рыжими бакенбардами. Сверхними клыками, острыми, как у вампира. С меланхоличной и томной русалочьейгрустью в больших выпуклых глазах. С ушами, склонными к чешуйчатости. И,наконец, с плавательными перепонками между пальцев, которые, правда, завершалисьв районе первого сустава.

Одето странное создание было в длинную холщовую рубаху споясом.

Ирка впала в ступор, размышляя, кто это. Пока онаколебалась, существо приблизилось к ней, при ходьбе беззастенчиво опираясь напальцы рук.

– Ты Антигониус? – спросила Ирка, по ряду признаков принимаяединственно верное решение.

Существо закивало. Попутно оно подняло с крыши кусок темнойсмолы, сунуло его в рот, пожевало некоторое время и разочарованно выплюнуло.Потом с интересом уставилось на ноги Ирки. В душе у той плеснула стараятревога, уж не видит ли Антигониус, чем эти ноги были, но внезапно поняла, чтосмотрит он на кроссовки. Причем губы его шевелятся, точно он пробует шнурки навкус.

– Доброе утро! – продолжала Ирка.

Антигониус уселся на крышу и принялся обкусывать ноготь набольшом пальце ноги. Ирка осторожно посмотрела на небо. Небо было ясное.Утреннее солнце плескалось в стеклах универа. Молчание становилось тягостным,как затяжной прыжок с неисправным парашютом.

– Утро доброе! – повторила Ирка.

Антигониус поднял голову.

– Мерзкий вечер! – произнес он сипло, но довольнодоброжелательно.

Закончив с ногтем на правой ноге, Антигониус принялся заноготь на левой, то и дело сравнивая их, чтобы добиться симметрии. Выпуклое челомыслителя морщилось от титанической работы.

– Ты очень забавный! – сказала Ирка.

Антигониус поднял на ее обиженные глаза.

– Сама такая! Я зануда и отвратительный урод! – сказал он, вявном самолюбовании гладя себя по рыжей шерсти на животе.

Ирка удивленно замолчала. Антигониус без особого интересаоглядел ее доспехи, явно знакомые ему, и внезапно его привлек блеск Иркиногобраслета. Это был браслет небольших электронных часов – подарок Бабани на Новыйгод. В сущности, единственная вещь, имеющая отношение к человеческому миру.Подчиняясь взгляду Антигониуса, браслет внезапно отстегнулся. Часы упали накрышу и унылой змейкой поползли в руку существу, точно их притягивал магнит.

– Тебе нравится? – вежливо спросила Ирка.

– Еще бы! Редкостная дрянь! – согласился Антигониус,покачивая часы на пальце.

Прежде чем Ирка успела что-то предпринять, он внимательнооглядел часы, понюхал браслет и… вдруг сунул его в рот. Тщательно прожевал ипроглотил, выплюнув какой-то не понравившийся ему штырек.

– Невкусно, но много! – сказал Антигониус, мечтательноковыряя в зубах.

– Слушай! Вообще-то ты себе много позволяешь! Я надеялась,что мы станем друзьями! – сказала Ирка с досадой.

Антигониус вознегодовал. Слова произвели на него странноедействие. Ирка мгновенно пожалела, что вообще открыла рот.

– Наглая правда! Антигониус не друг! Антигониус – враг! Тыне любишь Антигониуса! Ты желаешь ему добра! – закричал он, потрясая кулаками иначиная раздуваться, точно на дрожжах.

Из милого домового, или кем он там был, Антигониуспревращался в громадного упыря. Он рычал, ревел и крошил кирпич. Его челюстисводило в оперной судороге. Вскоре Ирка смогла бы достать до плеча Антигониуса,лишь прибегнув к складной лестнице. В воздухе начинали сгущаться неприятности.Взбешенный потомок домового и кикиморы теснил Ирку к краю крыши.

Поняв, что еще немного и будет поздно, Ирка приняласьторопливо успокаивать ранимое существо:

– Враг! Враг! Конечно, враг!

Однако Антигониус был так оскорблен, что еще не скоро началсдуваться. Прошло добрых десять минут, прежде чем он утихомирился и вновь сталтолстеньким благодушным увальнем.

– Антигониус не друг. Он мерзкий безобразный враг. Пустьповелительница это запомнит! Он служит ей верой и правдой и не потерпитоскорблений! – буркнул он уже вполне миролюбиво.

Ирка задумалась, оглядывая крышу и быстро просчитываяварианты. Только что у нее мелькнула одна мысль, которая теперь нуждалась вподтверждении.