Говоря так, Лигул смотрел на Тухломона с таким пристальным ивежливым вниманием, что тот понял: горбун прикидывает, сохранить ему жизнь илинет. Хихикнуть комиссионер уже не отважился. Только дрыгнул ножкой.

– Кроме того, – продолжал Лигул все так же тягуче. – Макзаставляет ее сомневаться в Буслаеве… Если бы она полюбила Мефодия, а он – ее,их любовь была бы крайне опасна для мрака. Страсть еще туда-сюда, нежность –шут с ней, перетерпим, но не истинная любовь! Нет, не доверяю я Буслаеву. Неуспокоюсь, пока его эйдос не окажется у меня…

Ирка покачнулась, точно от толчка в грудь. Если прежде онаеще могла обманываться, утешая себя тем, что Буслаевых в таком городе, какМосква, куры не клюют, то теперь сомнений не оставалось.

Мефодий, ее Мефодий, встречался с девчонкой, с которой онавидела его у дома Мошкина! Негодование, обида захлестнули Ирку. Пальцы самисобой сжались, и в них материализовалось верное копье валькирий. Пламя чернойсвечи дрогнуло. Спохватившись, Ирка расслабила руку, заставив копье исчезнуть.Затем с тревогой уставилась на Лигула и Тухломона, проверяя, не заметили ли оничего подозрительного.

Но нет. Горбун как ни в чем не бывало продолжалразговаривать с Тухломоном. Он похлопывал его по плечу и говорил что-топриятное и одобрительное. Лицо комиссионера сминалось от счастья.

– Служу мраку-с! – докладывал он.

Ирка смутно заподозрила подвох. Уж больно сахарно вел себяЛигул. Все же она расслабилась, решив, что пронесло, не заметили. Но тут онаслучайно увидела, как рука горбуна скользнула к карману и достала нечто, похожеена маленький кусок красного льда. Поигрывая им, горбун уронил его на пол исделал вид, будто не заметил. Между тем красный лед подкатился к свече, а ещемгновение спустя Тухломон и Лигул исчезли, прервав разговор на середине фразы.Подвал опустел. Изумленная Ирка не сразу поняла, что осталась одна.

Неожиданно пламя черной свечи отклонилось, вытянулось иогненным пальцем коснулось льда. Лед треснул. Перед Иркой вырос витязь –сотканный из огня, но с ледяной головой и ледяным топором в руке. Удар последовалмгновенно, без подготовки. Ирку спасло то, что за миг до удара она увидела, какотразился ее силуэт в пустых ледяных глазницах витязя. Огненный витязь следяной головой видел ее! Ирка присела, и топор пронесся над ее головой. Недожидаясь повторного удара, Ирка метнула копье, послушно возникшее в ее рукеуже во время замаха.

Копье пронзило огненную грудь, но свежее пламя тотчасзатянуло рану. Там, где стоял один витязь из льда и огня, теперь были двое.Никакое везение не бывает бесконечным. Ледяной топор зацепил Иркин нагрудник,сбив ее с ног.

Лежа на полу, Ирка видела, как поднимается ледяное лезвие.Опустившись, оно поставит точку на ее сегодняшних неудачах. Закричав, Иркаперекатилась на бок и метнула копье в черную свечу. Копье валькирии мелькнулополосой пламени. Действовала она по наитию. Черная свеча погасла. Подвалпогрузился во тьму.

Ирка в тоске ожидала удара, но удара так и не последовало.Слышно было, как трескаются и рассыпаются ледяные головы. На Ирку брызнулоледяной крошкой.

– Привет горбуну Лигулу! – сказала Ирка, поняв, чтопобедила.

Ощущения полной победы, однако, не было. Призрак, наспехсотворенный из пламени и огня, наверняка не главное оружие мрака.

Не желая больше оставаться здесь, Ирка бросилась вверх полестнице, перескакивая через несколько ступеней. Лишь наверху, уже в подвале,прислонившись спиной к стене, она перевела дыхание.

Мефодий и Ната Вихрова сидели за столом Улиты. В стороне нараскладном стульчике, обхватив колени, застенчиво притулился Евгеша Мошкин, аПетруччо Чимоданов со свойственной ему наглой непосредственностью животом лежална кожаном диване и болтал ногами. Перед ними важно прохаживалась Дафна имундштуком флейты рисовала на воздухе руны.

– Руна мудрости… Применять как можно осторожнее. Послекратковременной мудрости наступает «интеллектуальный откат», – поясняла она.

– Какой-какой? – любознательно переспросила Ната.

Покусывая белыми зубами карандаш, она с легким вызовомсмотрела на Даф.

– Интеллектуальный откат знаком студентам, которые послеэкзамена по философии или греческому языку, обливаются в коридоре водой изгрязных банок или засовывают девушке за шиворот упаковку из-под чипсов… –озвучила Дафна. – Далее… Руна столетнего сна… Помните Спящую Красавицу? Именноэта руна была на конце веретена. Руна мертвенного сияния… Ну эта в основномиспользуется для охраны проклятых артефактов. Ее можно особенно незапоминать...

Дафна нашарила глазами кота.

В противоположном конце приемной Депресняк глазамипровинциального трагика смотрел на коробку с кошачьим кормом, сравнивая еговкус со вкусом свежепойманных ворон. И, судя по выражению кошачьей морды,сравнение было не в пользу консервов.

Чимоданов неудачно махнул ногой и ударился о спинку дивана.

– Ха! – сказал он, морщась.

– Что «ха»?

– НО! Цирк! Дурдом! Детский сад! Даже хуже! Цирковой дурдомна базе детского сада! Плевать хотел на руны!

– Бунт на корабле? – холодно поинтересовалась Даф.

– Жалуйся! Зови Арея! – зевнул Чимоданов и повернулся надругой бок, носом к спинке дивана.

Он явно ставил Дафну на место. Даф поняла, что если прямосейчас не утихомирит этого фрукта, то остальное обучение будет состоятьисключительно из непрерывного вяканья Чимоданова.

Действуя по наитию, она достала флейту и поднесла было ее кгубам, но, раздумав, ограничилась тем, что начертила флейтой руну надемонстративно повернутой к ней спине Петруччо.

Ощутив прикосновение флейты, Чимоданов резко повернулся ичто-то попытался сказать. Однако, хотя он исправно открывал рот, ни одногозвука из него так и не вырвалось.

– Прошу обратить внимание: руна молчания… В среднем еедействие продолжается семь раз по семь лет, позволяя единократно, в концекаждого семилетнего периода, изрекать по одной мудрой фразе! Нередко этосвойство руны используется восточными мудрецами и авторами малых жанровых форм.Действие руны отменить невозможно! – важно продолжала Дафна.

Чимоданов посерел от страха.

– М-м-м-м-м! – замычал он в крайнем негодовании.

Даф некоторое время с удовольствием послушала звукикоровника и пресекла их легким движением ладони.