Инритэль больше не следила за нашим разговором, зато в сторону Рейсланда Вольсхого чуть ли не слюни пускала. Интересно посмотреть на ее лицо, когда она поймет, на кого так неосторожно запала! На главного врага своего отца, императора Рогеста Тшенранского!

Какую еще чепуху нес Вольсхий, я предпочла не знать и даже не старалась слушать его шипящий мягкий голос. Ну его к Угру! Хотя… он же теперь и есть Угр. Рейсланд Вольсхий ритуально занес перо над раскрытой книгой и с еле-еле слышным скрипом что-то записал на одной из ее страниц.

Манкор откровенно сходил с ума: из сумки он вынул порядком зачуханный свирк и в течение пары минут перелопатил около четырехсот исписанных мелким почерком страниц, а то и больше. Может, этот парень и выглядел странно, но дело свое знал. Вот к кому можно было бы подойти с вопросами, если бы я решилась остаться в академии. Впрочем, я и так уже решилась.

— Ах! — вздохнула Инритэль. — Вот бы узнать его имя… Линайя!

— Его зовут… — я наклонилась к принцессе поближе и заговорщически прошептала на ухо — Рейсланд Тишиер Вольсхий!

— Очень смешно! — фыркнула Инритэль, скрестив руки под грудью. — Не хочешь говорить и не надо. Сама узнаю!

Мне оставалось только пожать плечами. Разве я виновата, что она не не желала видеть очевидного? Не мог же титул Великого Князя поменять ее отношение к Рейсланду Вольсхому? Настроение неосознанно поползло вверх — маленькая перепалка хорошо повеселила. А уж какое удовольствие смотреть на это надутое холеное лицо!

Я вздрогнула от неожиданного и болезненного щипка. Манкор, оторвавшись от личных и лекционных записей, недовольно смотрел на нас с принцессой, как Рэм — один из исключенных из академии парней — на крипе: и хочется, да не можется… В данном случае — ему точно хотелось одну из нас ударить или, как минимум, дать подзатыльник.

— Две дуры! Он же сказал, представит на вечеринке свою невесту, — пояснил Манкор. — Лучше бы подумали, как выиграть главный приз!

— Это правда… князек? — недоверчиво переспросила Инритэль, дернувшись. — Глупости! Рейсланд Вольсхий женился в прошлом году. Он не может представить невесту на празднике. Поверить не могу. Сзне всегда все самое лучшее достается!

Манкор остался в игноре. Я вздрогнула, не поняв, что только что произнесла Инритэль. Звуки ее голоса превращались в слова, слова складывались в предложения, но их смысл доходил до меня очень туго. Я просмотрела немало воспоминаний Вольсхого, но ни в одном не увидела ни намека на жену. Случайные встречи, просто знакомые, любовница… Всего одна. Неужели она и была его женой?

— О чем ты? Кто такая Сэна? И не ты ли еще недавно была от Вольсхого не в восторге? — вопросы сыпались из меня один за другим, и мне не сразу получилось взять себя в руки. Если Вольсхий влюблен в жену, то моя попытка подкорректировать его память кончилась ничем.

Наличие жены стало большим сюрпризом. В тридцать семь лет некромант не мог со свадьбой? Я еще могла надеяться в двадцать семь, но не в тридцать семь! И как я могла так ошибиться? Почему не расспросила Инритэль прежде, чем пошла на Вольсхого приступом? А ведь тогда, знай я заранее, в лес бы ни за что не пошла. И люди, преследовавшие маленькую княгиню в лесу, могли догнать ее.

— Фэрисэна Мантольд, — пустилась в объяснения Инритэль. — Дочь жены младшей сестры троюродного дяди отца. Короче, папина дальняя племянница. Стерва та еще. Я удивлена, что именно она выхшла замуж за князька. Он же ненавидит таких, как она!

— Расчет? — переспросила я, но удивлена не была ни капельки. Если Рейсланд Вольсхий помешался на императорском троне, то почему бы ему не стать регентом собственного сына в отсутствии других законных наследников? Вот только у нынешнего императора, по слухам, бастардов не счесть. Он собирался порешить всех?

— Ага, как же! Там «Великая Любовь»! И такая, по слухам, любовь такая, что обзавидуешься. До сегодняшнего дня был лишь один минус. Часики-то тикают. Старость у некромантов наступает в сорок, а ему уже тридцать семь. — Принцесса горестно вздохнула. — И почему я не целитель? Их рубеж семьдесят лет.

Она сказала «великая любовь»? Любовь к власти? Или, правильней сказать, помешательство? Истинные, кому я подарила вторую жизнь! Второй шанс и нечеловеческую силу? Поверить во искреннюю влюбленность Рейсланда Вольсхого у меня не получалось, как и представить его с улыбкой до ушей и букетом-метелкой в руках.

Задумавшись, я и не заметила, как голоса и будничный гомон стихли, уступив место гробовому молчанию. Сначала я ничего не поняла и недоумевающе переводила взгляд с Инритэль на Манкора и обратно. Оба сидели белее мела, будто за моей спиной притаился Рейсланд Тишиер Вольсхий в том самом виде, в каком он явился в цитадель, воскреснув.

— За моей спиной… что… Король-Мертвец в затылок дышит? — состроив забавную рожицу, я спросила и только хотела обернуться, как почувствовала сзади на шее чье-то нетерпеливое дыхание.

— Могу и подышать, — прошептал Вольсхий и отстранился.

Меня прошиб озноб и, скорее всего, лицо стало таким же белым, как и у Манкора с Инритэль. Один их вид говорил о желании поскорее сбежать отсюда. И где твоя влюбленность, принцесса, которой ты светилась всего несколько минут назад?

— Я обещал тяжелый день, так что… надеюсь, ты внемлила моему предупреждению и выспалась.

Глаза Инритэль и Манкора расширились чуть ли не до состояния блюдцев. Бледность на их лицах приобрела синюшный оттенок. Темная аура зла. исходившая от монреса ректора, подавляла и заставляла пищать со страху. От него не спрятаться, а из Гнезда не уйти. Если он наденет родовое колечко, то от него не скроется никто и ни что. Какое чудовище.

— Не понимаю, о чем вы, монрес ректор.

Голос дрожал, но я пыталась вложить в него как можно больше уверенности и непонимания. Не вышло. У него, действительно, наличествовала любовь к жене, и моя попытка подчинить его сердце провалилась. Усмехнувшись, Рейсланд Вольсхий сел на мою скамью спиной к столу и повернул лицо ко мне.

— Все ты прекрасно понимаешь, — с издевкой сказал он, проигнорировав повышенное внимание к нашей «милой» беседе со стороны других посетителей столовой. — А если не понимаешь, то скажу прямо. Никакой вылазки в Роугшер, Линайя. Я запрещаю тебе покидать территорию академии.

Я вздрогнула. От громогласного голоса Вольсхого хотелось скрыться, сжаться где-нибудь в уголке и не отсвечивать. То. что он сказал, я осознала не сразу. Тихие шепотки адептов вынудили принять факт произошедшего. Он так просто у всех на глазах подсел ко мне приобнял и прошептал на самое ухо:

— Одаренному целителю слишком опасно покидать территорию академии… — и поцеловал в подбородок, скользнув губами по щеке.

Сначала задрожали руки. Затем слезы горячили щеки, и все это я контролировать не могла, сколько бы попыток не предпринимала. Как он посмел? Просто взял и уничтожил то, что я с таким усердием создавала. Он уничтожил мою репутацию! Разрушил жизнь, поставил под угрозу и… воспользовался? Ему осталось только воспользоваться мной и выбросить, как отработанный материал.