– Они живут недалеко от тебя? – спросила я с любопытством и благодарностью за возможность отвлечься.

– Да, всего через пару домов.

– На матче было заметно, какие у вас близкие отношения. Вы казались единым целым, – сказала я.

В течение какого-то времени Нолан внимательно изучал руль.

– Так было не всегда, – откликнулся он наконец.

Я не спешила и ждала, не добавит ли он что-нибудь еще. А когда он этого не сделал, прочистила горло.

– Почему нет? – осторожно уточнила я.

Нолан шумно выдохнул:

– Был период, когда мы с родителями вообще не понимали друг друга. Тогда я учился на другом конце Штатов, лишь бы уехать как можно дальше от них. Они на меня за это обижались. Вообще-то они тогда на меня за все обижались.

– Даже представить себе не могу.

– О, поверь мне. Я постоянно против них бунтовал.

У меня вырвался смешок.

Он искоса бросил на меня удивленный взгляд.

– Что смешного?

Я тут же сжала губы.

– Извини. После того как видела тебя вместе с родителями, мне тяжело вообразить тебя в амплуа бунтовщика.

Нолан вновь посмотрел вперед. Хотя я видела только его профиль, все равно заметила в его улыбке что-то печальное.

– Я был воплощением кошмара всех родителей. Неблагодарный умник, делал все наперекор их ожиданиям и почти не появлялся дома, чем добавлял маме седых волос.

Как странно. На баскетболе они втроем казались очень близкими людьми. Я тогда автоматически сделала вывод, что в детстве и юности Нолана окружала забота и царило полное взаимопонимание с родителями.

– Что изменилось?

Его улыбка испарилась. Он открыл рот и опять закрыл. Кадык дернулся вверх и вниз, когда он сглотнул.

– Я пережил тяжелый период. И несмотря на все, что произошло между нами, родители с радостью приняли меня обратно. С тех пор я научился ценить их и провожу с ними много времени. – Он моргнул, как будто сам удивился, что обсуждал это со мной. Потом Нолан откашлялся. – Бин любит их обоих. К тому же у них он всегда наедается до отвала. Так что за него можешь не волноваться. – Беззаботная улыбка вдруг вернулась, пусть и более слабая.

Мне очень хотелось узнать, что же случилось у него в прошлом, но я решила не допытываться, как бы ни было любопытно.

– Я рада. Хотя мне дико хочется самой познакомиться с Бином.

– Еще познакомишься. Но должен тебя предупредить: скорее всего, Бин обрадуется вашей встрече меньше, чем ты. Он боится чужих людей.

– А для этого есть какая-то причина? – спросила я.

– Видимо, его бывший хозяин плохо с ним обращался, прежде чем бросить на обочине шоссе.

– Звучит ужасно.

– Бин был очень пугливым сначала, когда мы… когда я забрал его из приюта, – договорил он наконец.

Его слова эхом отразились у меня в голове. Точнее, одно слово.

Мы.

Он сказал «Мы».

Я тут же стала лихорадочно размышлять, кем был человек, вместе с которым Нолан завел домашнее животное, и присутствовал ли он до сих пор в его жизни. Я ничего не могла поделать с тем, что от этих мыслей у меня сжималось горло.

– Бедный Бин, – запоздало ответила я.

– Можешь его не жалеть. Вероятно, именно в этот момент моя мама скармливает ему тонны угощений.

Я улыбнулась:

– Тогда, наверное, очень хорошо, что мы пересеклись в том кафе.

– Безусловно.

От того, как он это произнес, у меня в животе все перевернулось. Я сама не понимала почему, но Нолан заставил меня почувствовать, что сейчас хотел быть только со мной, и нигде больше. С ним мне было комфортней, чем с кем-либо еще… даже несмотря на то, что мне предстояло.

Я протяжно вздохнула:

– Думаю, теперь я пойду.

– Ладно. Если что-то случится, позвони мне. Просто дай один гудок, и я к тебе приду. О’кей?

Я кивнула, избегая его взгляда, и наконец отстегнула ремень безопасности. А когда уже собиралась открыть пассажирскую дверь, Нолан дотянулся до моей руки. Взгляд его серых глаз остановился на мне.

– Ты справишься, Эверли, – с уверенностью сказал он.

Он на мгновение сжал мою ладонь, и на коже затанцевали теплые мурашки. В горле пересохло. Мне удалось лишь кивнуть. Он отпустил мою руку, и я вышла.

Большими шагами я направилась по дорожке к входной двери. А после того как вставила ключ в замочную скважину, у меня начало слегка покалывать в затылке. Я почувствовала на себе взгляд Нолана, и меня неожиданно наполнила радость, когда я открыла дверь и переступила порог дома.

Мамино пальто висело на крючке в гардеробе, а пол оказался сырым от ее сапог. Все выглядело так, словно она только что пришла домой, хотя был уже достаточно поздний вечер.

Оставив свои вещи, я отправилась сперва в гостиную, а потом на кухню. Ни следа мамы. Я вернулась в прихожую и поднялась наверх, на второй этаж. Нахмурившись, посмотрела на луч света, льющийся в коридор через приоткрытую дверь моей комнаты. Не мешкая я распахнула дверь.

– Мам?

Она повернулась ко мне с картонной коробкой в руках. Глаза у нее расширились, стоило ей меня заметить.

– Эверли! – воскликнула мама, поставила одну коробку на другую и подошла ко мне. Затем крепко обняла и прижала к себе. Через ее плечо я разглядывала несколько больших коробок, расставленных посередине моей комнаты.

– Что это? – спросила я, не отвечая на ее объятия. Это получилось ненамеренно, руки будто отказывались выполнять какие-либо команды. Они просто безвольно висели по бокам. Мое тело все еще невероятно злилось на нее, в то время как разум настроился на беседу, а при виде коробок отключился.

Мама меня отпустила. Щеки у нее покраснели, словно я ее на чем-то подловила.

– Ничего особенного, просто парочка вещей, которые я выбрала, чтобы освободить место в шкафу. Собиралась завтра отдать их в благотворительный фонд. Поэтому я тебе звонила… хотела спросить, что из этого тебе еще нужно.

Ощущение было такое, будто она выплеснула ведро ледяной воды мне в лицо.

Мама звонила не для того, чтобы поговорить со мной о папе. Сейчас она делала вид, что вообще ничего не произошло. Это какая-то шутка? В животе разлился жар, который мне не удавалось сдерживать, как бы отчаянно я с ним ни боролась.

– И тогда ты подумала, что моя комната идеально подойдет в качестве кладовки? – произнесла я. Ничего не могла с собой поделать – мое самообладание постепенно таяло, сменяясь непреодолимой злостью, которая вспыхнула во мне в нашу прошлую встречу и при виде коробок разгорелась с новой силой.