— Нет, конечно. А куда мы поплывем?

На катере двое мужчин: один, наверное, капитан, а второй? Ник явно знаком с обоими, здоровается с ними за руку.

— Я решил, тебе понравится небольшая водная экскурсия по городу. Мы улетаем утром, не успеем особо посмотреть. А это наш гид.

Знакомлюсь сначала с ним, а потом и с капитаном. А потом… потом мы плывем по самому красивому городу, что я видела. Я столько всего читала про эти исторические места, просто не верится, что я здесь.

…Катер тихонько покачивается, мотор заглушен. Стоим где-то в районе Парка Культуры, тут очень тихо. Мы с Никитой вдвоем на палубе.

— Почему журналистика, а не истфак?

Ник откуда-то достает бутерброды и бутылку вина. Вот тут-то понимаю, какая же я голодная! Нормально ела последний раз в самолете. Самолет? Неужели это сегодня было? Столько всего произошло.

— Ну, мы в школе делали газету, мне нравилось. А почему спрашиваешь? — вгрызаюсь в бутерброд. Кайф! Вкусно-то как.

— Ты пол-экскурсии слушала Лешу с открытым ртом, — подает мне вино. — А когда он начал рассказывать про пожар в Храме Василия Блаженного, думал, ты расплачешься…

— Спасибо! Я… Мне очень тут нравится, даже не представляла, что вот так может быть.

Уже темно. Надеюсь, ему не видно, как у меня щеки горят. Не знаю, как еще сказать, что мне очень, очень хорошо с ним.

— Ты так забавно смущаешься, — гладит пальцем мои губы. — Подойди ко мне.

Наверное, это из-за вина и от пережитого сегодня стресса. Конечно. Сама я не могу его так целовать. Бесстыдно, жадно, даже грубо. А он не торопится, сдерживает меня, заставляет сбавить темп, и это сводит с ума! Медленно целует, очень медленно, будто пробует вкус, пьет меня, а я взорваться готова.

— Тш-ш-ш, не торопись… — наклоняется ниже, чуть прикусывает кожу на шее. — Не торопись.

Руки сами забираются сначала ему под свитер, а потом под рубашку. Какой горячий! Вздрагивает, смотрит на меня, а потом вдруг подхватывает под попу и сажает на какой-то выступ. Притягивает к себе так близко, что я ощущаю его всего…

Он больше не сдерживается: стаскивает с меня джемпер. Чувствую, наконец, прохладу разгоряченной кожей, а его руки уже под рубашкой на моей груди. Подаюсь вперед. Ближе, еще ближе. Хочу, чтобы он касался меня везде. Сжимает ладонями грудь, а меня дрожь пробивает. Он больше не останавливает меня, позволяет вытворять такое…

Ветерок на груди, черт, рубашка расстегнута… когда? Плевать… Сердце, кажется, бьется где-то в горле… Какая у него гладкая кожа, горячая… Ощущаю под ладонями мышцы спины, целую шею. Как же вкусно он пахнет! Вдыхаю его запах, хочу навсегда пропитаться им. Руки сами соскользнули на живот, и уже не сдерживаю тихого стона — какой пресс! Не хочу останавливаться, ладони цепляют пояс джинсов. И чувствую, как напрягается его тело. Ловит мои руки, чуть отстраняется.

— Пора возвращаться!

Голос хриплый, глухой. Совсем не голос Айса.

Пытаюсь привести себя в порядок. Руки плохо слушаются, с третьей попытки не могу пуговицу застегнуть. Никита справляется лучше и быстрее, с его одеждой уже все нормально. По нему вообще не скажешь, что пару минут назад… Подходит ко мне, мягко отводит руки. Сам застегивает пуговицы, помогает надеть джемпер. А я пытаюсь что-то сделать с волосами. Тут темно, и зеркала, конечно, нет, но я уверена, что моя идеальная прическа больше похожа на воронье гнездо. Снова чувствую неловкость, но не такую сильную, как тогда в коридоре. Словно я привыкаю, словно вот так и надо, так правильно! Ни в коем случае! Варя, это Никита Леднев, это Айс. Таких, как ты, у него еще десяток будет, если не больше. Просто сейчас он почему-то с тобой, но завтра все изменится.

Ругаю себя, пытаюсь пообещать, что больше не поцелую его. Ну, конечно! Да, ты влипла, Варя! Влипла так, что только сейчас, спустя пару часов на катере, ты по-настоящему вспомнила о Стасе. О Стасе, который был для тебя чуть ли не смыслом всего. Стасе, который оказался жив и вполне благополучен. Шок прошел, и ты понимаешь, что сердце не разбито. Предательство Стаса болезненное, ужасное, отвратительное, но ты его переживешь. Пусть не сейчас, но со временем точно получится. А вот как ты переживешь уход Никиты?

Не сразу замечаю шум мотора, мы возвращаемся. Уже темно, совсем темно, но от этого Москва не становится менее прекрасной. Наоборот, ночная столица завораживает. Чувствую тепло. Ник обнимает меня сзади, откидываю голову ему на грудь и закрываю глаза. Как же хорошо!

До гостиницы мы доезжаем минут за пять-семь. Дороги пустые. Я буду помнить этот день, потому что нашла и снова потеряла Стаса, потому что поняла, что влюбилась. Глупо, как же глупо! А еще Машку жизни учила, говорила ей близко не подходить к этим мажорам. А сама? Сама?

На автомате выхожу из машины, иду в здание. Никита не обнимает меня за плечи и не держит за руку. Наверное, устал уже. Или чувствует, как я напряжена. Все так же молча поднимаемся на третий этаж, я стараюсь даже не касаться Никиты. Наверное, он все понял. Иногда мне кажется, что он умеет считывать мое состояние… Все, Варя, в душ и спать!

— Спокойной ночи!

Он даже не пытается меня поцеловать. Просто открывает ключом дверь и заходит в свой номер. А я захожу в свой.

Падаю на кровать как есть, в одежде. Вот это день… Вижу телефон на тумбочке. Так и есть: огромное количество пропущенных звонков от Машки и десяток гневных сообщений. Не могу с ней говорить сейчас, не представляю, как ей все рассказать, что сегодня произошло. Просто пишу сообщение, что все объясню, как приеду. Я чувствую дикую усталость и опустошение. Плетусь в ванную, надо смыть с себя этот день.

В воде тело отдыхает, пытаюсь договориться с душой. Получается так себе. Закутываюсь в банный халат, всю косметику я с лица смыла и снова превратилась в обычную девчонку, мимо которой каждый день проходят сотни людей и никто не оборачивается, не замирает в восхищении. Потому что таких — миллионы. Обычных, ничем не примечательных девчонок…

А за стенкой сейчас тот, мимо которого невозможно пройти и не заметить. Тот, кто привык к восхищению и обожанию с детства, у кого никогда не было недостатка в поклонницах. Тот, кто скоро, очень скоро исчезнет из моей жизни. Он и не вспомнит обо мне через несколько месяцев. Но сегодня, сейчас… Сейчас я стучу в дверь его номера.

Айс открывает через несколько секунд. На нем джинсы и… все. Пялюсь на него, черт… Разве можно быть таким красивым, таким идеальным? Похоже, я и тут умудрилась его вытащить из ванной… Волосы мокрые, капли воды на теле… Смотрит на меня, и по его лицу не понимаю, он рад, что я пришла? Может, он вообще тут не один? Или сейчас уедет тусить куда-нибудь… Уже жалею, что пришла. Решит, что навязываюсь, но ведь так и есть.

— Заходи! — протягивает руку, и я — в его номере.

Здесь все так же, как и у меня, только ноут раскрытый на кровати, а еще какие-то бумаги… Странно, он сюда что ли свои контракты привез? Никита проходит мимо меня, забирает с кровати все вещи, а я… я не знаю, что ему ответить, если спросит, зачем я тут. Что сказать? За зарядкой к телефону пришла? Вот бред… Решит, что я преследую его, как все эти полусумасшедшие девчонки, что караулят его в универе, но близко подходить боятся…