Последовало долгое молчание.

– А она неплохо умеет хранить тайны, да? – сказала Биттерблу. В голосе ее звучал стыд пополам с тревогой.

– Она командует твоими шпионами. – Катса навзничь рухнула на постель и раскинулась на простынях. – Чувствую себя как кусок грязи.

– Я тоже.

– Интересно, к чему было замечание про По? Он не упоминал, что она в курсе. Биттерблу, насчет убийств в городе – это правда? Если так, я не хочу уезжать.

– Да, – тихо ответила Биттерблу, – и я не хочу, чтобы ты уезжала, но мне кажется, сейчас ты нужна в Истилле, разве нет?

– Иди ко мне, Биттерблу, пожалуйста.

Королева позволила Катсе схватить себя за руку и утянуть на кровать. Они уселись лицом друг к другу. Катса держала ее ладонь в своих. Руки у нее были сильными, крепкими и горячими, словно печка.

– Куда ты ходишь по ночам? – спросила она.

Вот и всё, чары рассеялись. Биттерблу отняла руку:

– Это нечестный вопрос.

– Тогда не отвечай, – удивилась Катса. – Я же не По.

«Но я не могу тебе врать, – подумала она. – Попроси у меня что угодно – и я это отдам».

– В восточный город, к друзьям.

– Что за друзья?

– Печатник и матрос, который у него работает.

– Это опасно?

– Да, – сказала она, – иногда. Это не твое дело, и у меня все под контролем, так что хватит расспрашивать.

Катса посидела пару мгновений, хмуро глядя в никуда. Потом тихо сказала:

– Печатник и матрос. Биттерблу, ты… – Она осеклась. – Ты отдала кому-то из них свое сердце?

– Нет, – ответила Биттерблу, задохнувшись от неожиданности. – Перестань задавать вопросы.

– Я могу тебе чем-нибудь помочь?

«Нет. Уходи.

Да. Останься со мной, побудь здесь, пока я не усну. Скажи мне, что я в безопасности, и все встанет на свои места. Расскажи, что делать с тем, как я отзываюсь на прикосновения Сафа. Расскажи, что это значит – отдать кому-то свое сердце».

Катса повернулась к Биттерблу, откинула волосы у нее со лба и поцеловала, а потом вложила что-то в ладонь.

– Может статься, у тебя нет ни желания, ни нужды иметь его при себе, – сказала она. – Но уж лучше пусть он у тебя будет и не понадобится, чем его не окажется под рукой, когда нужно.

И Катса ушла, закрыв за собою дверь. Кто знает, навстречу какому приключению. Скорее всего, к По и ее постели, где они отдадут себя друг другу без остатка.

Биттерблу посмотрела на то, что осталось в руке. Лекарский пакетик с надписью: «Водяной паслен – для недопущения беременности».

Словно в забытьи, она прочитала инструкцию. Потом отложила паслен в сторону и попыталась разобраться в чувствах, но ничего не вышло. Вспомнив предмет, который Хильда бросила на постель, потянулась за ним. Это оказался холщовый мешочек, в котором она обнаружила еще один лекарский конвертик со столь же недвусмысленной надписью.

Биттерблу рассмеялась, сама не зная, что здесь смешного, – подумаешь, девушку с бардаком в сердце обеспечили водяным пасленом до самой старости.

Потом, измотанная почти до беспамятства, она вытянулась на боку и вжалась лицом, хранившим поцелуй Катсы, в безупречные подушки Хильды.

Биттерблу снился человек, друг. Сначала это был По, потом он стал Гиддоном, потом Сафом. Обернувшись в Сафа, он начал целовать ее.

– Будет больно? – спросила Биттерблу.

Потом между ними оказалась ее мать.

– Все хорошо, солнышко, – спокойно произнесла она. – Он не хочет тебя обидеть. Возьми его за руку.

– Я не боюсь боли. Просто хочу знать.

– Я не дам ему тебя обидеть, – сказала вдруг Ашен.

Голос ее зазвучал дико и исступленно, и Биттерблу увидела, что облик мужчины вновь изменился. Теперь это был Лек. Ашен стояла между ним и Биттерблу, заслоняя ее. Биттерблу стала маленькой девочкой.

– Я бы никогда ее не обидел, – сказал Лек с улыбкой. В руке у него сверкнул нож.

– Я не подпущу тебя к ней, – заявила Ашен, дрожа, но решительным голосом. – Она не будет жить как я. Я огражу ее от этого.

Лек убрал нож в ножны. А потом под крики Биттерблу ударил Ашен в живот, толкнул на пол, пнул ногой и ушел.

Биттерблу проснулась в своей постели, заливаясь слезами. Последняя часть сна была не просто сном – воспоминанием. Ашен ни разу не позволила Леку уговорить Биттерблу пойти с ним в его покои, в его клетки. Лек всегда наказывал Ашен за вмешательство. И всякий раз, когда Биттерблу подбегала к матери, съежившейся на полу, Ашен шептала ей: «Никогда с ним не ходи. Обещай мне, Биттерблу. Это будет для меня больнее, чем все, что он может со мною сделать».

«Я не ходила, мама, – подумала она. Слезы все бежали, впитываясь в простыни. – Ни разу с ним не ходила. Я сдержала обещание. Но ты все равно умерла».

Утром, тренируясь с Банном, она никак не могла сосредоточиться.

– Что с вами, ваше величество? – спросил он.

– Мне приснился дурной сон, – призналась она, потирая лицо. – Приснилось, как отец бьет мою мать. Потом я проснулась и поняла, что так ведь и было на самом деле.

Банн помедлил с нападением, обдумывая ее слова. Биттерблу ощутила на себе его спокойный взгляд и вспомнила начало сна, когда ее утешала Ашен.

– Да, такие сны бывают мучительны, – сказал он. – Мне порой снится один и тот же сон – о смерти родителей. Он меня ужасно терзает.

– О Банн, мне так жаль! Как они умерли?

– От недуга, – ответил он. – У них были жуткие видения, которые заставляли их говорить кошмарные вещи, хотя теперь я знаю, что на самом деле они этого не хотели. Но в детстве я не понимал, что они жестоки ко мне лишь из-за болезни. И во сне я снова об этом забываю.

– Терпеть не могу сны, – заявила Биттерблу, рассердившись теперь уже за него.

– Может, вам напасть на свой сон, пока вы бодрствуете, ваше величество? – предложил Банн. – Сделайте вид, что сражаетесь с отцом. Можете представить, что я – это он, и отомстить прямо сейчас, – сказал он, поднимая меч и готовясь к нападению.

На этот раз она заработала мечом охотней, притворяясь, что атакует Лека из сна. Но в реальности Банн был огромным добрым парнем, и она могла поранить его, если бы не сдерживала свой пыл. Воображение не позволяло ей совсем позабыть об этом. К концу урока у Биттерблу свело руку, а настроение так и осталось прескверным.

В ее кабинете в башне Тиэль и Раннемуд старательно огибали друг друга, молчаливо, с застывшими лицами. О чем бы ни повздорили они на этот раз, размолвка казалась физически ощутимой, будто в комнате сидел еще один человек. Биттерблу думала, как заговорить с ними о покушениях на искателей правды. Притворяться, что она случайно подслушала подробный разговор об ударах ножом и кровавых убийствах посреди улицы, – это же нелепо. Единственным выходом было снова повесить все на шпионов, но не подвергнет ли она их опасности, приписав такую осведомленность? К тому же Тедди, Саф и их друзья нарушали закон. Здраво ли доводить это до сведения Тиэля и Раннемуда?