– Когда я носил вот такой, как у вас, мешочек, так у насносили на левом боку, чтобы правою рукой тотчас достать; а у вас ваш мешок направом боку, вам неловко доставать.

Алеша безо всякой предумышленной хитрости начал прямо сэтого делового замечания, а между тем взрослому и нельзя начинать иначе, еслинадо войти прямо в доверенность ребенка и особенно целой группы детей. Надоименно начинать серьезно и деловито и так, чтобы было совсем на равной ноге;Алеша понимал это инстинктом.

– Да он левша, – ответил тотчас же другой мальчик,молодцеватый и здоровый, лет одиннадцати. Все остальные пять мальчиков уперлисьглазами в Алешу.

– Он и камни левшой бросает, – заметил третий мальчик. В этомгновение в группу как раз влетел камень, задел слегка мальчика-левшу, нопролетел мимо, хотя пущен был ловко и энергически. Пустил же его мальчик заканавкой.

– Лупи его, сажай в него, Смуров! – закричали все. Но Смуров(левша) и без того не заставил ждать себя и тотчас отплатил: он бросил камнем вмальчика за канавкой, но неудачно: камень ударился в землю. Мальчик за канавкойтотчас же пустил еще в группу камень, на этот раз прямо в Алешу, и довольнобольно ударил его в плечо. У мальчишки за канавкой весь карман был полон заготовленнымикамнями. Это видно было за тридцать шагов по отдувшимся карманам его пальтишка.

– Это он в вас, в вас, он нарочно в вас метил. Ведь выКарамазов, Карамазов? – закричали хохоча мальчики. – Ну, все разом в него,пали!

И шесть камней разом вылетели из группы. Один угодилмальчику в голову, и тот упал, но мигом вскочил и с остервенением началотвечать в группу камнями. С обеих сторон началась непрерывная перестрелка, умногих в группе тоже оказались в кармане заготовленные камни.

– Что вы это! Не стыдно ли, господа! Шестеро на одного, давы убьете его! – закричал Алеша.

Он выскочил и стал навстречу летящим камням, чтобызагородить собою мальчика за канавкой. Трое или четверо на минутку унялись.

– Он сам первый начал! – закричал мальчик в красной рубашкераздраженным детским голоском, – он подлец, он давеча в классе Красоткинаперочинным ножиком пырнул, кровь потекла. Красоткин только фискалить не хотел,а этого надо избить…

– Да за что? Вы, верно, сами его дразните?

– А вот он опять вам камень в спину прислал. Он вас знает, –закричали дети. – Это он в вас теперь кидает, а не в нас. Ну все, опять в него,не промахивайся, Смуров!

И опять началась перестрелка, на этот раз очень злая.Мальчику за канавкой ударило камнем в грудь; он вскрикнул, заплакал и побежалвверх в гору, на Михайловскую улицу. В группе загалдели: «Ага, струсил, бежал,мочалка!»

– Вы еще не знаете, Карамазов, какой он подлый, его убитьмало, – повторил мальчик в курточке, с горящими глазенками, старше всех по-видимому.

– А какой он? – спросил Алеша. – Фискал, что ли?

Мальчики переглянулись как будто с усмешкой.

– Вы туда же идете, в Михайловскую? – продолжал тот жемальчик. – Так вот догоните-ка его… Вон видите, он остановился опять, ждет и навас глядит.

– На вас глядит, на вас глядит! – подхватили мальчики.

– Так вот и спросите его, любит ли он банную мочалку,растрепанную. Слышите, так и спросите.

Раздался общий хохот. Алеша смотрел на них, а они на него.

– Не ходите, он вас зашибет, – закричал предупредительноСмуров.

– Господа, я его спрашивать о мочалке не буду, потому чтовы, верно, его этим как-нибудь дразните, но я узнаю от него, за что вы его такненавидите…

– Узнайте-ка, узнайте-ка, – засмеялись мальчики.

Алеша перешел мостик и пошел в горку мимо забора прямо копальному мальчику.

– Смотрите, – кричали ему вслед предупредительно, – он васне побоится, он вдруг пырнет, исподтишка… как Красоткина.

Мальчик ждал его, не двигаясь с места. Подойдя совсем, Алешаувидел пред собою ребенка не более девяти лет от роду, из слабых и малорослых,с бледненьким худеньким продолговатым личиком, с большими темными и злобносмотревшими на него глазами. Одет он был в довольно ветхий старенькийпальтишко, из которого уродливо вырос. Голые руки торчали из рукавов. На правомколенке панталон была большая заплатка, а на правом сапоге, на носке, гдебольшой палец, большая дырка, видно, что сильно замазанная чернилами. В обаотдувшиеся кармашка его пальто были набраны камни. Алеша остановился пред ним вдвух шагах, вопросительно смотря на него. Мальчик, догадавшись тотчас по глазамАлеши, что тот его бить не хочет, тоже спустил куражу и сам даже заговорил.

– Я один, а их шесть… Я их всех перебью один, – сказал онвдруг, сверкнув глазами.

– Вас один камень, должно быть, очень больно ударил, –заметил Алеша.

– А я Смурову в голову попал! – вскрикнул мальчик.

– Они мне там сказали, что вы меня знаете и за что-то в менякамнем бросили? – спросил Алеша.

Мальчик мрачно посмотрел на него.

– Я вас не знаю. Разве вы меня знаете? – допрашивал Алеша.

– Не приставайте! – вдруг раздражительно вскрикнул мальчик,сам, однако ж, не двигаясь с места, как бы все чего-то выжидая и опять злобнозасверкав глазенками.

– Хорошо, я пойду, – сказал Алеша, – только я вас не знаю ине дразню. Они мне сказали, как вас дразнят, но я вас не хочу дразнить,прощайте!

– Монах в гарнитуровых штанах! – крикнул мальчик, все тем жезлобным и вызывающим взглядом следя за Алешей, да кстати и став в позу,рассчитывая, что Алеша непременно бросится на него теперь, но Алеша повернулся,поглядел на него и пошел прочь. Но не успел он сделать и трех шагов, как вспину его больно ударился пущенный мальчиком самый большой булыжник, которыйтолько был у него в кармане.

– Так вы сзади? Они правду, стало быть, говорят про вас, чтовы нападаете исподтишка? – обернулся опять Алеша, но на этот раз мальчишка состервенением опять пустил в Алешу камнем и уже прямо в лицо, но Алеша успелзаслониться вовремя, и камень ударил его в локоть.

– Как вам не стыдно! Что я вам сделал? – вскричал он.

Мальчик молча и задорно ждал лишь одного, что вот теперьАлеша уж несомненно на него бросится; видя же, что тот даже и теперь небросается, совершенно озлился, как зверенок: он сорвался с места и кинулся самна Алешу, и не успел тот шевельнуться, как злой мальчишка, нагнув голову исхватив обеими руками его левую руку, больно укусил ему средний ее палец. Онвпился в него зубами и секунд десять не выпускал его. Алеша закричал от боли,дергая изо всей силы палец. Мальчик выпустил его наконец и отскочил на прежнююдистанцию. Палец был больно прокушен, у самого ногтя, глубоко, до кости;полилась кровь. Алеша вынул платок и крепко обернул в него раненую руку.Обертывал он почти целую минуту. Мальчишка все это время стоял и ждал. НаконецАлеша поднял на него свой тихий взор.