– Я в это не верю, – помотал в ответ головой мародер. – Как вы сами это себе представляете? Думаете, чего они нападали на ребят с «тридцатого»? Да потому что им языки нужны были. Так что, как они с нами, так и мы с ними.

– Ты хочешь ввязать нас в ещё одну войну? – спросил Азат.

– Нет, – ответил Нель. – Если там есть снайпер и мы сможем взять его, то почему бы и нет? Мне нравится эта идея. А вот пытаться заставить группу вооруженных людей, скорее всего, бывших военных, сдаться? Ну, это невозможно, по мне, можно даже не пытаться.

– Ладно, хрен с тобой, – старик открыл ящик стола и смахнул туда карту. – Все кроме мародера свободны.

Группа двинулась к выходу. Нель знал, что стоит закрыться двери, как мужики начнут обсуждать происходящее, будто базарные бабы, пока не разойдутся по своим каморкам.

– Ладно, мародер, – произнес полковник и рухнул в своё кресло, заставив его жалобно заскрипеть. Достал из тумбочки под столом рюмку и пузатую бутылку с несколькими звёздочками, налил себе, выпил. – Карт-бланш тебе. Только очень прошу, не приведи хвост к переходу, и не угробь всю группу, ладно?

– Я постараюсь, товарищ полковник, – ответил Нельсон. – Разрешите идти?

– Да, подожди, вместе выйдем, – старик тяжело вздохнул и поднялся с места. – Надо же объяснить людям, что придется посидеть по домам и затянуть пояса.

Мародер пропустил полковника вперёд, покинув кабинет последним, и медленно двинулся вслед за стариком к месту общего сбора, где уже стоял начальник охраны.

– Все готово? – спросил полковник и, получив утвердительный ответ, дёрнул за канат, привязанный к языку колокола.

Не тех нескольких мелких, с помощью которых сообщали о прибытии каравана, а большого, то ли церковного, то ли корабельного, украденного из какого-нибудь музея.

Его звон отдавался от низкого свода убежища прямо в черепные коробки его обитателей. Все знали звук этого колокола, и все надеялись его больше никогда не услышать. Потому что он звучал в самые страшные даже сейчас, после конца цивилизации, времена, напоминая звуки сирены гражданской обороны, и пробуждал генетическую память: сирены, предупреждающие о бомбардировках во время Великой Отечественной, колокола в задыхающихся от чумы средневековых городах.

Нель видел, как открываются двери каморок, в которых живут люди, как робко высовываются головы, как угасает в глазах огонь надежды на то, что им это все слышится, или, что это учебная тревога.

Все население «Домостроителей» собралось за три-четыре минуты. Толпа заняла практически все пространство между бывшими торговыми точками перехода.

Полковник вышел вперёд, прокашлялся и заговорил. И голос его отдавался от стен и потолка, подобно звуку колокола до этого.

– Граждане. Из-за текущих событий руководством перехода было принято решение объявить военное положение и перевести наше убежище в режим работы «Крепость».

Толпа молчала. На сонных лицах не проявлялось ровно никаких эмоций, люди ждали, пока им все объяснят.

– Дело в том, что вчера нам была объявлена война. Люди, называющие себя коммунистами, напали на переход «Райисполком», и взяли его под свой контроль. К счастью, их ячейки в остальных переходах нам удалось разоблачить до начала действий, – лицо Полковника помрачнело. – Люди, если среди вас есть завербованные коммунистами, лучше сдайтесь сами, и будете помилованы. Я понимаю, они умеют пудрить мозги, их бред о всеобщем равенстве действительно может подействовать на многих, но я прошу, одумайтесь. Они собираются заставить вас работать на благо своих элит. Они говорят о том, что это они выиграли войну с фашизмом почти девяносто лет назад, но это были наши деды, а не какие-то люди, прикрывающиеся их именами.

На лицах появилось сомнение, но Нельсон не верил, что это сработает. Если все диверсанты коммунистов такие же комсомольцы-герои, как та девушка с «кукол», то хрена они сдадутся.

– Я верю вам, и надеюсь, что предателей здесь нет. Тем не менее, мы вводим комендантский час. Запрещено находиться в переходах более чем по двое. Запрещено выходить из комнат, кроме как за водой и в туалет. Нельзя заходить в административные помещения без предварительного согласования с охраной. Мы организуем дополнительные патрули, и они имеют право открывать огонь на поражение, хоть, я и надеюсь, что этого не понадобится.

Толпа загудела. Людям явно не нравились устанавливаемые ограничения, однако, шумела толпа не агрессивно, призывая к бунту, а безнадежно. Все понимали, что не в их силах заставить администрацию и коменданта изменить принятое решение.

Чтобы осознать это, мародеру хватило одного взгляда, брошенного на толпу. И вновь он не понимал, то ли это жизненный опыт, то ли обостренное, благодаря живущему в голове псионику, чутье.

– Это временные меры, и придется потерпеть, – сказал полковник. – Поэтому, расходитесь по комнатам и сохраняйте спокойствие.

Старик сделал шаг назад и встал у стены. Люди стояли на месте ещё с полминуты, будто ожидая, что им расскажут что-то важное, но, не дождавшись, стали расходиться.

Нель посмотрел на полковника и удивился, насколько уставшим выглядел этот старый человек. Всё-таки, как ни крути, в семьдесят лет достаточно тяжело управлять переходом.

Правда, преемников нет и не предвидится. Как и следующего поколения людей.

* * *

Мародер неторопливо шагал по коллектору. Порядочно засранному, следовало заметить, здесь явно не так давно прошел гон, и слегка флюоресцирующее в темноте дерьмо было размазано по стенам и полу. Чистым остался только потолок, да и то, даже на нем то тут, то там попадались уродливые брызги.

Однако, самому Нелю было на это наплевать. Даже наоборот, если крысы прошли по туннелям канализации, то, значит, в них не осталось ничего живого. Потому что все, что имеет хотя бы зачатки сознания, пытается уйти с дороги сметающих все на своём пути, ведомых неведомым зовом грызунов.

Мародер продолжал идти, хотя даже не знал конечной точки своего маршрута. Как и начальной.

Но заблудиться он не мог, так как в туннеле не было ни одного ответвления. Это был ровный и абсолютно прямой туннель, настолько длинный, что свет налобного фонаря бессильно растекался в темноте и затухал.

Мародер поднял руку и ощупал своё лицо, на котором не было противогаза. Но почему-то дышалось легко и свободно, не чувствовалось ни запаха подземелья, который по идее должен быть сырым и затхлым, ни вони мутантского дерьма.

И он продолжил свой путь.

Внезапно за спиной послышался звук, давно знакомый ему, уже не раз спускавшемуся в нутро убитого ядерными бомбами Автограда.

Нель развернулся и прислушался, чтобы убедиться, что цокот действительно принадлежит множеству маленьких лапок бегущих крыс. Но было в этом шуме что-то постороннее, и Нельсон никак не мог понять, что именно.

Твари появились через несколько секунд, но Нель даже не думал прятаться, так как был совершенно уверен в том, что они не посмеют тронуть того, кто носит в своей голове могущественного монстра-псионика.