– Все под контролем, милая, – слегка касается моего лба поцелуем, когда меня укладывают на постель в шикарной палате. Кругом вертятся врачи и медсестры. Поправляет одеяло сиделка.

И Руслан надменной статуей возвышается над ними.

Слух режет от гадского «милая». Такое отстраненное и глупое слово. Так к жене не обращаются! Но сейчас меня интересует другое.

– Ты с врачом говорил? – хватаю его ладонь. – Нам удастся сохранить ребенка?

– Конечно, – улыбается Руслан, сжимая мои пальцы. – Там все в порядке. Полежишь. Посохраняешь. Ничего страшного. И нога срастется быстро. Главное, перестань дергаться, Света.

– Спасибо, – шепчу я, откидывая голову на подушечку. И снова начинаю реветь.

– Вколите ей что-нибудь успокоительное, – раздраженно просит кого-то Руслан и, не прощаясь, решительно шагает прочь из палаты.

Закрываю глаза, не в силах справиться с отчаянием.

«Перестань, – твержу сама себе. – Подумай о ребенке. Второго шанса тебе точно не представится!»

А наутро изумленно пялюсь на роскошный букет, переданный от мужа.

«Выздоравливай, любимая!»

Вчитываюсь в короткую фразу и не верю ни единому слову. Наверняка попросил секретаря заказать и придумать записку.

– Поставьте подальше, – прошу сиделку. – У меня аллергия на фрезии.

Муж приезжает ближе к обеду еще с одним веником и коробочкой пирожных. А сзади кто-то из охраны тянет апельсины и манго.

– Как ты, девочка? – светски улыбается Руслан, усаживаясь рядом на стул.

Передает приветы от родственников, рассказывает какие-то байки.

А когда я начинаю немного оттаивать, замечает совершенно спокойно.

– Завтра придется уехать. Недели на три…

– Куда? Зачем? – охаю я изумленно.

– В Австралию, малыш. На регату. Ничего нельзя отменить.

Руслан

Два года спустя

Мой отъезд в Австралию ставит крест на наших с женой и без того шатких отношениях. Мы больше не ссоримся и даже не предъявляем друг другу претензий. Общаемся вежливо, как посторонние. И только ночью отдаемся друг другу без остатка. Никогда не говорим о чувствах. И мне иногда становится горько, когда на пике эмоций жена не выкрикивает мое имя. Не признается в любви. А просто стонет, сжав зубы.

У меня нет к ней претензий. Света – идеальная мать и прекрасно ладит со всеми родственниками. Обожает нашего сына. Но совершенно равнодушна ко мне.

Эта женщина может вить из меня веревки, твою мать! И если есть у меня уязвимое место, то только жена. Ей я все прощу. Весь мир брошу к ее ногам.

«Стопэ, – останавливаю себя там, в Милане, когда сбегаю по мраморной лестнице. – Остановись. Девица сама по себе мутная. Не смей показывать ей свою слабость. Вляпался как дурак по самые помидоры, так не показывай виду.

Поэтому вернувшись в номер, отдаю тесты жене, а сам сажусь в гостиной изучать отчет службы безопасности о моих новоявленных родственниках.

А вернувшись домой, сразу соглашаюсь принять участие в регате. Втайне надеясь на чудо. Может там, на краю земли я успокоюсь и перестану залипать на Свете.

Но попав под Мельбурном в шторм, я скручиваю парус, сатанея от злости. Не обращая внимания на мокрые волосы, падающие на лоб, ору команды на русском матерном. И не могу дождаться вечера, когда смогу позвонить Свете.

Одно я знаю точно, уезжать было нельзя! Может, стоило найти себе замену. Выплатить дурацкую неустойку, но остаться с женой.

Она молчит. Держится отстраненно. Улыбается сыну, в котором мы оба души не чаем. А когда остаемся одни, старается выйти из комнаты. Для родственников и знакомых мы идеальная пара. Но какой же это идеал, если между нами нет искренности и настоящей близости? Если в присутствии друг друга мы чувствуем себя неуютно.

Остается секс. Только секс. Только ночью в кромешной тьме нам обоим сносит крышу от близости. Только в эти моменты я могу дышать полной грудью.

– Ты готова? – спрашиваю жену, входя в спальню.

Света в черном платье, расшитом кристаллами Сваровски, кажется неземной красавицей. Волосы убраны назад в замысловатую прическу. И так хочется подойти и поцеловать открытую шею. Сгрести в охапку эту непокорную женщину и послать куда подальше губернатора с его гадским приемом.

Но нельзя. Нельзя.

– Ты заходил к Дамиру? – лишь на короткий миг останавливает на мне взгляд.

– Да, он спит, – улыбаюсь я, думая о сыне, раскидавшем по всей кровати руки и ноги.

– Я тоже загляну, – улыбается Света, подхватываясь из-за туалетного столика. На высоких каблуках решительно шагает в детскую.

За неполные два года эта женщина сильно изменилась. Из робкой девчонки превратилась в уверенную красивую женщину, ускользающую от меня постоянно! И если бы я не контролировал каждый ее шаг, то фиг бы знал, чем она занимается.

Естественно, мне сразу же позвонил Тимур.

– Света попросила Любу найти работу, – сообщил без всяких реверансов. – А мне как раз требуется переводчик. Знание английского и китайского. Твоя жена идеально подходит. Ты не возражаешь?

– Да ради бога! – отмахнулся я, решив, что эта идея отомрет еще до рождения Дамира. Но ошибся!

– Я готова, – доносится из коридора Светин голос. Выхожу следом. Накидываю ей на плечи норковую шубу и веду к поджидающей нас машине.

– Ты – красавица, – шепчу, сжимая пальцы.

– Я знаю. Ты говорил, – спокойно кивает жена, совершенно не воспринимая мой комплимент.

– Мы там долго не задержимся, – заверяю, помогая сесть в лимузин.

– Может, не стоило ехать? – равнодушно замечает она.

– Нужно отметиться, – морщусь я.

– Хорошо, – соглашается холодно и отворачивается к окну.

Так и едем молча. Каждый думает о своем.

А в фойе театра, где проходит очередной «Человек года», я с изумлением замечаю Пестова.

– Погуляй немного, – прошу жену. – Я перетру с губером, и поедем обратно.

– Хорошо, – стандартно бросает она. И взяв у официанта бокал шампанского, направляется к знакомым матронам.

А я бездумно пялюсь в округлый вырез, открывающий красивую спину и чуть не доходящий до упругой задницы. И как глупый баклан борюсь с диким желанием выкрасть собственную жену с официального приема.

– Светлана Дмитриевна – главное украшение нашего города, – бубнит подошедший ко мне помощник губернатора. – Руслан Артурович, – подхватив под локоток, отводит в сторону. – Олег Николаевич ждет вас.

Беру мимоходом бокал шампанского с первого попавшегося подноса, напускаю на себя безмятежный вид и, подойдя к губеру, становлюсь рядом. Не лезу на глаза, не заискиваю. Жду, когда заметит.